Признания в любви. «Образ чистой красоты» (сборник) - стр. 38

Я впитывала слова примы, как губка воду, вот только о долгосрочных контрактах тогда речь не шла. Я не догадывалась, что мое небесное облако уже вплотную подплыло к тому месту, где я стою. Весной 1951 года началась полоса моего везения длиною в целую жизнь.

Наверное, я не права, мне везло всегда и во всем, ведь не погибла же я при бомбежках, не попала в концлагерь, не была арестована во время походов с заданиями, не умерла от голода… Не стала балериной? Но это значило только то, что я должна стать актрисой. Только вот выяснилось это позже.

С весны 1951 года в моей жизни действительно начало происходить что-то невообразимое, приведшее меня на Бродвей и съемочную площадку «Римских каникул», чтобы вести дальше.

Однако первым небеса доставили мне потрясение в личной жизни – я встретила Джеймса Хенсона. Или он меня.

Это случилось на коктейле по поводу «Секретных людей». Устраивая разные встречи и вечеринки, руководство студии просто привлекало к актерам и будущим фильмам внимание публики, причем часто публики состоятельной. Конечно, я понятия не имела, что это за рослый светловолосый красавец в элегантном костюме и с ослепительнейшей улыбкой.

Красавец оказался еще и весьма галантным, он мгновенно вскружил мне голову, хотя сам Джимми утверждал, что это я ему вскружила. Согласна, вскружили взаимно. Джеймс был настоящим принцем на белом коне, но сначала я вовсе не рассматривала его как потенциального супруга, слишком велика разница в финансовом положении, дело в том, что Хенсоны были до неприличия богаты. Семейный бизнес, начавшийся производством грузовиков, успешно перерос в перевозки по всему свету.

Миллионер Джеймс имел славное прошлое – во время войны был офицером, активно занимался спортом и… слыл завзятым ловеласом, в списке побед которого числились Ава Гарднер и Джин Симонс. Честно говоря, мне было почти наплевать и на его миллионы, и на его любовные победы, мне понравился сам парень. Вернее, Джимми было уже тридцать, и его семья считала, что вполне пора остепениться. Сам Хенсон пока так не считал.

Позже я не раз вспомнила совет Кортезе: не заключать никаких долгосрочных сделок. Но моя уже была заключена, мне надо было на что-то жить, оплачивать счета, а потому я просто обязана работать. В балет не взяли, танцевать в кабаре бесперспективно, пришлось сниматься, хотя за время съемок «Секретных людей» мои розовые очки заметно потускнели, я поняла, что кино тяжелый, изнурительный и часто неблагодарный труд.

Джеймса мой контракт с киностудией не испугал, пока он не собирался делать меня миссис Хенсон, значит, я могла танцевать на съемочной площадке сколько угодно. Я ожидала, что меня ждут именно такие роли – танцевальные, и не надеялась ни на что другое.