Признаки жизни - стр. 1

На миг зажженный свет настольной лампы в непроглядной тьме есть человеческая жизнь. Небытие, как до появления света, так и после угасания. Не стоит бояться смерти, ведь когда–то ты уже был мертв – до твоего рождения. Мы не помним себя до того момента, это непостижимо. Но мне повезло…

Я едва смог открыть глаза в столь ярко освещенном помещении. Дезориентация не позволяла понять, где нахожусь. Изо всех сил пытаясь собраться с мыслями, я оглянулся вокруг. Приходилось сильно прищуриваться и делать паузы, давая глазам возможность постепенно привыкнуть. Открыв же их шире, я почувствовал практически невыносимую головную боль от перенапряжения. Как будто резко вышел из темного помещения на залитую солнцем заснеженную улицу, но здесь, возможно, было во сто крат светлее.

Вскоре все нормализовалось. Мне это напомнило ту ситуацию, когда, проснувшись глубокой ночью и первым делом схватив в руки телефон, я убавлял яркость экрана, так как он светил в темноте как прожектор, направленный в лицо. Обстановка вокруг прояснилась: белые стены, потолок и пол, которые, как мне казалось, не имели границ между собой, словно сливаясь в единое пространство.

Я лежал на мягком диване. Рядом вплотную стояла небольшая тумба с непонятными предметами, на которые я поначалу не обратил внимания. Не было времени думать о деталях, поскольку головная боль мешала сосредоточиться, как бы я ни пытался уловить суть происходящего. Я решил встать и пройтись, но тело не слушалось, словно парализованное. Я не на шутку испугался. Охваченный жуткой паникой, я старался пошевелиться еще усердней, отказываясь верить в происходящее. Дыхание участилось, сердце сжималось от тесноты тела. Я слышал его биение, оно колотилось, словно готовое вырваться из оков, разрывая плоть на своем пути к свободе, пусть и временной. Разум снедали страшные мысли, мне отчаянно хотелось почувствовать хоть какое–то движение своего тела. В слепой одержимости, сам того не замечая, я издавал душераздирающие вопли, что–то мямлил, ругался. Жгучий ком в горле стремился вырваться наружу, но не находил выхода. Отчаявшись, я смолк, глядя вверх. Появилась одышка. Мне хотелось захныкать, не заплакать, а именно захныкать, как маленький ребенок. Плачут от горя, но хнычут от беспомощности.

Из этого состояния меня внезапно вывел некий голос. Казалось, звук исходил из электронного устройства, то есть не был живым, чем даже напугал меня. Несмотря на это, я был в какой–то степени рад его услышать. Весьма необычное сочетание испуга и радости.

– Здравствуйте, пользователь номер №2610, – искусственный голос, казалось, звучал отовсюду.

И продолжил, не дожидаясь моего ответа:

– Добро пожаловать в систему перезагрузки. Я – ваш инструктор.

Я оцепенел от услышанного, не совсем улавливая суть, вероятно, мозг отказывался воспринимать неизвестную действительность. Поэтому интуитивно произнес самые логичные в такой непонятной ситуации фразы:

– Кто это? Где я нахожусь?

Прямого ответа не последовало.

– Сохраняйте спокойствие. Вы будете постепенно восстанавливать свои двигательные функции.

Каждое сказанное слово откликалось во мне волной негодования, но хаотичный поток мыслей мешал сосредоточиться. В какой–то момент я практически перестал вслушиваться, так как у меня наконец получилось пошевелиться. Невероятно обрадовался, словно сбросил многотонный груз переживаний с плеч и вдохнул полной грудью. Высшим отличием человека от животного является маниакальное упорство в преодолении порой невозможных препятствий. Посмотрел на свои ноги и руки. Непередаваемый восторг снова ощущать свое тело! Я хотел подняться, но это оказалось непросто. Вероятно, после паралича мое тело было ослабленным. Что такое воля, как не мысль, переходящая в движение. Как младенец, я заново учился поднимать голову, укреплять ослабленную длительным бездействием шею и, кажется, с четвертой попытки я все–таки поднял ее. Когда у меня, наконец–то, получилось, я испытал легкое головокружение и потемнение в глазах, что вынудило меня сесть на диван, опираясь руками на его края. Мое внимание вновь вернулось к странному голосу, который что–то говорил все это время.