Приз - стр. 63
– Слушай, а почему ты так боишься следственного эксперимента? – внезапно спросил Арсеньев.
– Стыдно. Во дворе все меня знают, будут смотреть, обсуждать. Потом на маму пальцами начнут показывать.
– Но ведь и так все знают.
– Я не убивал, честное слово.
– Верю, – кивнул Саня, – помоги нам это доказать, помоги найти настоящего убийцу.
– Ага, а они маму мою замочат, – Булька произнес это совсем тихо, чуть слышно, и тут же испугался, уставился на Арсеньева безумными глазами.
– Кто они? – так же тихо спросил Саня.
– Кто? – повторил Булька.
– Ты сказал «они». Тебе или твоей маме угрожали?
– Что? – Булька часто, глупо заморгал.
– Если они такие гады, что матерью тебя шантажируют, им верить нельзя. А мы, между прочим, маму твою можем защитить.
– Как?
– Ну, допустим, мы с Зинаидой Ивановной попробуем устроить ее в больницу.
– Уборщицей?
– Зачем уборщицей? Мы положим ее поправлять здоровье. Она ведь женщина пожилая. Наверняка есть какие-нибудь хронические заболевания. Почему бы ей не подлечиться в хорошем госпитале? А там охрана. Там ее никто не достанет.
– Но она же не всю жизнь там будет лежать, – резонно возразил Булька.
– Конечно. Ровно столько времени, сколько понадобится, чтобы найти и обезвредить настоящих убийц. Как свидетель ты опасен до тех пор, пока молчишь. А когда уже все рассказал, какой смысл тебя трогать? Ты же назад свои слова не проглотишь?
– Я не то, что слова, – язык проглочу, – отчаянно всхлипнул Булька.
– Смотри, как они тебя запугали и как подставили, – Арсеньев сочувственно покачал головой. – Раздразнили разговором о деньгах писателя, накачали дурью до полнейшего беспамятства. А денег в портфеле не оказалось.
– Ага. Только бумаги, – эхом отозвался Булька.
– Какие бумаги?
– Черт их знает. Просто листы.
Арсеньев затаил дыхание. Раньше про бумаги Булька не говорил. Он повторял, будто намертво забыл все, что происходило с ним той злополучной ночью.
– Чистые листы? – осторожно спросил Саня.
– Нет. Что-то было написано.
– Что?
– Ну, я же не читал. Просмотрел, думал, может, деньги внутри, и все сложил на место.
– В портфель?
– Сначала в папку. Такая папочка, прозрачная, на кнопке. Сверху, на первой странице, написано «Генерал Жора», очень крупно. А дальше вроде мелкий текст, почерк косой, неразборчивый.
«Рукопись. “Генерал Жора”» – чиркнул Арсеньев в своем ежедневнике и, не глядя на подозреваемого, как бы продолжая писать, спросил быстро и небрежно:
– Когда ты взял портфель, Драконов был еще жив?
– Жив, – энергично закивал Булька, – то есть совсем жив, даже очень. Заказал больше, чем обычно. Болтал с Надькой, официанткой. Она хихикала. Я решил, что это он из-за денег такой радостный. Это ж было в пятницу, двенадцатого мая. Десятого у мамы день рожденья, я отпросился на два дня, а двенадцатого отрабатывал.