Приют одинокого слона - стр. 36
Но Генка никуда не исчез. И вставать, похоже, не собирался. Он все так же сжимал скрюченными пальцами край покрывала и смотрел заставшими глазами в никуда. Только кровь уже немного запеклась.
Миша посмотрел на тело и вдруг подумал, что вот так же у кровати, почти в такой же позе, лежала Лида, когда потеряла сознание. Или не потеряла? Мысль показалась настолько отвратительной, что его передернуло.
Пока Макс разыскивал телефон, оставив Генкины карманы на потом, Вадим подошел к окну. Снег валил такой, что кроме белесой мглы ничего видно не было. Как будто на небесах разом вспороли миллионы пуховых подушек. А ветер буйствовал так, что дом порою вздрагивал под его ударами. В комнате было холодно, и лежащий на подоконнике сугробик не таял.
“Откуда взялся сугроб? - подумал Вадим. - Ветер дует вдоль дома. Или сильный порыв, вихрем, или…” Что “или”, он сообразить не успел: мысль, тоненькая и легкая, как сентябрьская паутинка с пилотом-паучком, прежде чем Вадим ее поймал, взвилась и улетела в метельную кутерьму.
- Тебе ничего не кажется странным? - спросил он у Макса.
- Что-то кажется. Но вот что? Не могу понять.
Наконец сотовый нашелся на тумбочке, избавив Макса от необходимости обыскивать покойника. Они вернулись с трофеем в холл. Женщины молча сидели на тех же местах и в тех же позах: Оксана на шкуре у камина, положив подбородок на поднятые колени, Лора скорчилась в кресле, Лида - на кушетке.
Вадим начал набирать номер, но остановился.
- И что я им, интересно, скажу? Вернее, как?
- Говори по-русски. Когда-то они все учили его в школе.
- Проснись и пой! Тут теперь принципиально никто по-русски не розуми.
Оксана встала, подошла к Вадиму и взяла у него трубку. Набрав номер, она заговорила было по-английски, но через несколько секунд растерянно отдала телефон обратно:
- Вадик, придется, наверно, все-таки тебе. Это, на минуточку, Судеты, если здесь и говорят на иностранном языке, то исключительно по-немецки. Да, и скажи, что у нас электричество вырубилось.
Вадим заговорил, с трудом подбирая слова и поминутно переспрашивая. Остальные напряженно прислушивались, словно пытаясь понять, о чем идет речь, хотя кроме “йа”, “найн” и “капут” не знали по-немецки ни слова.
- Значит, так, - сказал он, закончив разговор. - Велено открыть в комнате покойника окно, выключить отопление в его, опять же, комнате, ничего не трогать и ждать у моря погоды.
- И все? - удивился Миша.
- И все. Дороги замело, даже вездеход не проберется. Как только прояснится, они к нам приедут. И в консульство позвонят. Насчет электричества, думаю, говорить не надо, и так все ясно.