Приют одинокого слона - стр. 15
- У меня к языкам нет способностей, - покачал головой Вадим, откладывая книгу в сторону. - Немецкий чуть не завалил на вступительных. Да и вообще, чтобы сказать что-то по-немецки, мне надо сначала про себя перевести с русского, а потом уже говорить. А друзья-чехи у тебя были?
- Конечно. Чехов у нас было полшколы. Дети шишек. Дети наших эмигрантов. Но в основном, те, кто раньше жили где-то за границей с родителями, да? И учились в таких же школах.
Вадим забрасывал Гену вопросами, и тот отвечал. Отвечал с легкой ноткой снисходительности, как профессионал, считающий все чешское “своим” по определению, - дилетанту. Позже, когда они вернулись в город, Вадим стал частенько заходить к новому приятелю в гости. Гена давал ему книги, показывал красочные альбомы с видами, рассказывал всевозможные истории. На этой почве они и подружились. Что бы там Генка ни говорил о ностальгии и повседневности, по городу, в котором прожил пять лет, наверно, самый романтический возраст, с двенадцати до семнадцати, он все-таки скучал и поэтому вспоминал свою пражскую жизнь с удовольствием.
Их университетский выпуск пришелся на “смутные времена”. Каждый устраивался как мог. Вадим уже с третьего курса работал помощником известного адвоката, в этом ему помогла мать. Савченко сидел на шее у отца, который после возвращения из Чехословакии устроился на непыльное и доходное место в горисполкоме. Сам Генка изредка подхалтуривал переводчиком или экскурсоводом и, похоже, нисколько не задумывался о грядущем трудоустройстве.
После защиты дипломов они на какое-то время потеряли друг друга из вида и встретились снова только в девяносто четвертом. Вадим работал все у того же адвоката, специализируясь по финансовому праву, и всерьез размышлял о частной практике. Генка, который вопреки утверждению, что лучше иметь синий диплом и красную рожу, чем “красный” диплом и синюю рожу, окончил университет с отличием играючи, но в аспирантуру поступать не стал. Пристроился юристом в какое-то занюханное СП (для тех, кто не помнит: совместное предприятие), которое через полгода бесславно лопнуло. Однако Генка, приложивший, как подозревал Вадим, к этому краху руку, неким загадочным образом обзавелся стартовым капитальцем и открыл крохотное издательство с громким названием “Артемида”.
Специализировалось предприятие на тоненьких брошюрках анекдотов, кроссвордов и гороскопов, а также на инструкциях по безопасному образу жизни. К тому времени, когда рынок оказался подобной макулатурой перенасыщен, “Артемида” приподнялась настолько, что смогла позволить себе издавать детективы и любовные романы в мягких обложках. А когда и “покеты” хлынули на лотки лавиной, Генка уже выпускал солидные тома в суперобложках и роскошные подарочные энциклопедии.