Приют Грез. Гэм. Станция на горизонте - стр. 3
– Об этом не следует думать, дорогой друг, – тихо повторила хозяйка дома, – особенно в мае, в такой майский вечер.
– Но именно этот вечер и настроил меня на мрачные мысли. Не странно ли, что как раз красота и счастье внушают человеку самые грустные мысли? Однако на меня минорное настроение навеяло и кое-что другое…
Из гостиной до них донесся трубный голос советницы:
– Да куда же он подевался?
– Вот у кого настроение всегда мажорное, – улыбнулась хозяйка дома и вместе с Фрицем вошла в гостиную.
– Ну наконец-то! – воскликнула советница. – А мы уж тут чуть было не заподозрили неладное, видя ваше желание уединиться!
– Да что вы, – возразила хозяйка дома и указала на свои еще густые волосы. – При моей-то седине?
– Для этого мы все же староваты, – добавил Фриц.
– Бог ты мой, вот это мило: вы – и вдруг староваты, – пророкотала советница. – В ваши-то тридцать восемь лет!
– Болезнь старит.
– А, пустяки, пустые отговорки. Если сердце молодо – весь человек молод! Ну входите же, я распорядилась оставить вам чашку чая!
С этими словами советница, невзирая на отчаянные протесты Фрица, наложила ему на тарелку такую кучу пирожных, что хватило бы на целую роту.
Фриц немного поел и огляделся. Чего-то не хватало. Тут дверь в музыкальную комнату отворилась, и вместе с вошедшей юной девушкой в гостиную ворвался аромат сирени.
Хозяйка дома по-матерински нежно обняла ее за плечи.
– Не хватит ли тебе мечтать в одиночестве, Элизабет? Господин Шрамм все-таки пришел к нам…
Фриц поднялся со стула и восхищенно загляделся на очаровательное создание.
– Моя племянница Элизабет Хайндорф. Господин Шрамм, наш дорогой друг, – представила их госпожа Хайндорф.
Два синих глаза взглянули в лицо Фрица, и узкая рука легла в его руку.
– Я немного опоздал, – извинился Фриц.
– Вас легко понять. Когда кругом так красиво, совсем не хочется общаться.
– И все же – в такие минуты тоже тянет к людям.
– По сути – к человеку, которого и на свете-то нет.
– Может быть, к человечеству в этом одном человеке.
– К чему-то безымянному…
– Наша самая светлая тоска никогда не имеет имени…
– Это причиняет такую боль…
– Только в самом начале… Позже, когда все уже знаешь, научаешься быть скромнее. Жизнь – это чудо, но чудес она не творит.
– О нет, творит! – Глаза Элизабет сияли.
Фрица тронула ее горячность. Он вспомнил свою юность, когда он с той же искренностью произносил те же самые слова. И ощутил горячее желание сделать так, чтобы этому прелестному существу не сломали его веру в чудо.
– Верите ли вы, что в жизни бывают чудеса, милая барышня?
– О да!