Привычное дело. Рассказы - стр. 31
Иван Африканович направился за Мишкой. Из разных ворот завыходили работальницы в ситцевых летних кофтах. Звонкие с утра и еще не загорелые бабы на ходу дожевывали что-то, одна по одной подходили к бревнам:
– Ой, милые, а ведь грабли-то и забыла!
– Здорово, Ивановна!
– День-то, день-то, краснехонек!
– Косить-то куда нонь, бабицы, за реку?
– Тпруко-тпруко-тпруко, тпруконюшки!
Одновременно выгоняли коров. Бабы усаживались на бревнах около бригадира. Вскоре подошел Иван Африканович и доложил, что Мишка только лягается и вставать не встает:
– Я его и за пятку подергал, и за ухо. Вставай, грю, бабы собрались, тебя ждут с трактором.
– Прогулял ночь, теперь его пушками не разбудишь.
– Знамо, прогулял.
– Всю-то ноченьку, всю-то ноченьку с Надежкой на бревнах высидел, сама видела, сколько раз пробужалась.
– Да вон и окурки евонные накиданы.
– Дело молодое, в такие годы и порадоваться.
– И не говори. Иду это я...
Бригадир двинулся будить Мишку сам.
Солнышко поднялось еще выше, далеко в синем просторе выплыло первое кудлатое облако – предвестник ясного дня. Бабы, еще посудачив, во главе с Иваном Африкановичем пошли в поле, а через полчаса испуганно, как спросонья, треснул пускач, потом сказался солидным чихом большой двигатель, трактор взревел, заглох, но вскоре заработал опять, уже ровно и сильно.
Видимо, не проспавшись, Мишка слишком резко включил сцепление.
Бревна Ивана Африкановича опустели на время. В деревне опять стало тихо.
День долго на мог догореть, все вздыхал и ширился в поле и над деревней. Солнце дробилось в реке на ветряной голубой зыби, трава за день заметно выросла, и везде слышалось зеленое движение, словно сама весна в последний раз мела по земле зеленым подолом.
К вечеру старинные окорённые бревна нагрелись, солнце выдавило из сучков последние слезинки многолетней смолы. После баб, что ушли на силос, прибежали сюда ребятишки. Пооколачивались, поиграли в прятки и подались к реке. После них пришла на бревна бабка Евстолья со внуком. Она долго и мудро глядела на синее небо, на зеленое поле, покачивала ребеночка и напевала:
Не допела, зевнула: «Ох-хо-хонюшки!»
– Здорово, бабка! – вдруг услыхала она наигранно панибратский голос.
– Поди-тко, здравствуй.
– Бригадира не видела?
– Я, батюшко, за бригадиром не бегаю. Не приставлена.
– Как – не приставлена?
– А так.
– Я, бабка, из газеты, – сбавил тон пришелец, усаживаясь на бревнах.
– Писатель?
– Ну, вроде этого. – Мужчина закуривал. – Как силосование двигается?