Привет, красавица - стр. 53
В квартиру она вошла, когда сестра и зять уже улеглись. Сильвия почистила зубы, натянула ночнушку и повалилась на кушетку. Вопросы из рукописи кололи, точно булавки. В темноте вспыхивали строчки, требовавшие немедленного ответа.
Что я делаю? Лежу на кушетке в квартире сестры.
Почему? Потому что умер папа, который был моим домом.
Кто я? Сильвия Падавано.
В ушах звучал голос отца, улыбчиво смаковавшего ее имя.
Последний вопрос и ответ на него наконец-то разъяснили, почему мать всегда была недовольна Сильвией, но не ее сестрами. Роза видела в ней черты своего супруга, неизменно ее раздражавшие. «Фу, Уитмен!» – кривилась она всякий раз, заслышав декламацию Чарли. Вообще-то ей было плевать на поэзию, но она считала ее виновницей жизненных неудач мужа. Стихи были причиной его нищенского жалованья и того, что вместо починки чадящей печки он тащил жену полюбоваться полной луной, из-за них его, совершенно не озабоченного тем, что о нем думают другие, пришли проводить в последний путь сотни людей. Сильвия была слеплена из того же теста, и потому-то Роза, глядя на нее, видела не родную доченьку, но свое незадавшееся супружество и личную неудачу в попытке переделать мужа по собственной мерке. А вот Джулия пошла в мать. Она обольет презрением всякий намек на душевные колебания Уильяма.
Сильвия закрыла глаза и перенеслась в бесконечность его неуверенности, схожую с бескрайними туманными болотами из столь любимых сестрами викторианских романов. В этих суровых просторах она была как дома и полной грудью вдыхала их мутный воздух. Со дня смерти отца она себя чувствовала сосудом, содержимое которого переливалось через край вопреки всем отчаянным попыткам его удержать. Мать и сестры спасались повседневными заботами, она же с головой ушла в свое горе и утрату, и потому вопросы Уильяма, тоже лишенного покоя, были ей близки. Они оба пытались обосноваться в собственной оболочке, что со стороны любому показалось бы абсурдной задачей.
Пришла Джулия. Сильвия подвинулась, освобождая ей место, и обняла ее крепче обычного.
– Все хорошо? – прошептала сестра.
Сильвия помотала головой, уткнувшись носом в ее шею. Своим плоским животом она чувствовала толчки ребенка, трепыхавшегося в чреве Джулии. Объятье помогало выиграть время перед тем, как, хочешь не хочешь, придется ответить на ее вопрос.
– Рукопись понравилась?
– И да и нет.
– Она поможет получить преподавательскую должность?
– Нет.
– Про что там?
– Не знаю. Ничего подобного я еще не читала.
Джулия была на восьмом месяце беременности, а Иззи сравнялось четыре месяца от роду, когда Роза созвала семейный совет, назначив его на субботу.