Привет, красавица - стр. 49
– Ты сказала маме, что поживешь у нас? – спросила Джулия.
Сильвия помотала головой.
– Она рада, что я съехала.
– Ей очень одиноко. Она никогда не жила одна.
– Ты же днем ее навестила.
Джулия провела рукой по волосам, проверяя, не растрепались ли.
– По-моему, она с утра до ночи в своем огороде. Со мной почти не разговаривала. Я понимаю, она скорбит, но…
– Мама не хочет, чтобы я была с ней, – твердо сказала Сильвия.
На другой день она увидела мать, проходившую мимо больших окон библиотеки. Роза по-прежнему была во всем черном, но уже без вуалетки. Шла она медленно, держа спину прямо. В окна библиотеки не смотрела, хотя пересечься взглядом с дочерью было вполне реально. И Сильвия не выбежала на улицу, чтобы поговорить с матерью. Застыв у конторки, она смотрела, как Роза минует последнее окно и скрывается из виду.
Джулия завела манеру посреди ночи забираться на кушетку к Сильвии. Ее новые формы (живот был не особенно заметен, но лифчики она уже покупала большего размера) вынуждали Сильвию сдвинуться на самый край и обнять сестру, чтобы не свалиться на пол. В тикающей ночи она была рада прижаться к родному человеку. Заканчивался ноябрь, после смерти отца дни текли будто в тумане.
– Ну и как нам быть? – прошептала Джулия.
Закрыв глаза, Сильвия представила, что они лежат в своих односпальных кроватях в родительском доме. Сколько себя помнили, сестры всегда болтали в темноте.
– Ты родишь ребенка, я сдам экзамен для повышения в должности и найду себе жилье.
В колледже Сильвия переключилась с английской литературы на библиотечное дело, поскольку в библиотеке требовался новый специалист, и заведующая Элейн обещала ей это место, если она подтвердит свою квалификацию. Сильвия ежедневно просматривала объявления о сдаче квартир, рассчитывая, что новая должность позволит снять маленькую студию.
– Я себя чувствую Бет, – сказала Джулия.
Сильвия крепче обняла сестру. В их детской игре только она сама, Эмелин и Цецилия объявляли себя Бет, но Джулия – никогда. Подхватив грипп или простуду, она пила апельсиновый сок, сосала цинковые леденцы и поглощала салаты, чтобы набраться сил для выздоровления. Болезнь и огорчение были всего лишь тем, что требовалось одолеть. О том, чтоб им покориться, не говорилось даже в шутку.
Но со дня смерти Чарли в глазах ее плескалась паника. Зная сестру как облупленную, Сильвия понимала, что та не просто опечалена, но ошеломлена. Она не планировала эту смерть, и вызванное ею потрясение грозило изменить всю картину мира. Как ни крути, уход отца был неразрешимой проблемой.