Приват для Крутого - стр. 22

Даша, спустись на землю, он взрослый опасный мужик вдвое старше тебя! Крутой не мой и моим никогда не будет. Савелию Романовичу нравятся такие, как Кира, и ясное дело, я до нее тупо недотягиваю. Я просто создала ему проблему, не более того.

И вообще, я просто фантазерка, и я не должна об этом думать, не должна вспоминать то, как сегодня Савелий Романович коснулся моей руки и мне стало жарко.

Даша, он же страшный, почему тогда я представляю, как Крутой своими большими руками касается моей груди, живота, бедер? Просто интересно, как бы это было? Больно или нет? Мне бы понравилось или не очень? Что бы я ощутила?

Опускаю ладонь вниз живота. Там все ноет, аж дрожит. Боже, что это такое… словно яд и я заболеваю. Им.

Я не родился с золотой ложкой во рту. Да, мой отец был военным, мы жили выше среднего уровня, но он рано погиб, а после мать работала обычным бухгалтером на заводе и тянула меня и мою крошечную сестру Машу. Я никогда не бедствовал, но и роскоши не видел лет до двадцати семи точно.

Все, что имею, я заработал сам. Да, часто с кровью и со сломанным носом, но поначалу иначе просто не получалось. Я собирался поступать в универ, но в итоге пошел на ринг. Мне были нужны деньги, Машка часто болела, мать уже не вывозила, и выбор был очевиден. Я чувствовал себя обязанным и пытался обеспечить семью.

А потом была армия, из которой я возвращался полным надежд, но меня ждали похороны. Сестра тогда училась в девятом классе, и ее подсадил на иглу один уебок.

Местный дилер, Назар Мамаев, который барыжил наркотиками и десятками косил молодежь. Я убил его, но сестру было уже не вернуть, я приехал слишком поздно.

Я пытался помочь, засунул Машку в лучшую клинику, какую мог себе тогда позволить, но у нее была крайняя степень зависимости. Ее трясло и лихорадило, кожа приобрела синеватый оттенок.

Ни хера не помогало, капельницы, таблетки. Сестра таяла на глазах, мать с ума сходила, а у меня тупо не было возможности вывезти ее за границу, дать лучшее лечение.

У меня было пусто за душой, я был никем и ничем, умел только драться. По факту просто ноль, без связей, без власти, я был беспомощным, как гребаный слепой щенок, пока моя маленькая сестра погибала.

Мать вовремя не заметила, а зависимость развилась очень быстро. Дурь сожрала суть, здоровье и психику Маши за считаные дни. Последние сутки сестра никого уже не воспринимала и умерла у меня на руках, ее сердце не выдержало.

Мать не вынесла горя и вскоре вышла в окно. Она себя не простила за то, что недоглядела, и ей было пофиг, что у нее еще оставался я.