Притяжение - стр. 7
– Ника, давай я поговорю с твоим отцом? – предлагает Веня. Он отодвигает тарелку с десертом, и наклоняется вперед, как будто собирается сообщить серьезную тайну.
– Не говори ерунды, – отмахиваюсь я. – Если бы папа умел слушать, я бы не стала невестой Жукова.
– Да уж, минусы богатых семей, – вздыхает Сонька. – В такие минуты, я даже рада, что обычная. Уж простите, ребятки.
– Я обязательно придумаю что-нибудь, – заявляет уверенно Вениамин. Но мы оба понимаем, ничего он не придумает. С моим отцом такие штучки не прокатят.
– А ты сделай предложение Нике, – предлагает вдруг Соня. Я не сдерживаю смешок, а вот Веня почему-то краснеет. Он тут же отводит взгляд и тянется расстегнуть верхние две пуговицы на белой хлопковой рубашке, словно ворот ему жмет.
– Ага, и бебика заведем, чтобы отец точно не отказался, – добавляю я. Мне кажется, звучит смешно, но Кожевников почему-то не выдает улыбки. И остаток обеда вообще молчит, делая вид, что занят десертом, в котором ковыряет с неохотой ложкой.
***
Домой я возвращаюсь почти в шесть вечера. Планирую принять ванную с лепестками роз, хочется расслабиться после изнурительного учебного дня. Однако отец не дает мне возможности заглянуть к себе, он просит срочно зайти к нему в кабинет.
И пока я иду вдоль широкого коридора, разглядываю разные произведения искусства по обе стороны от меня: картины, вазы, декоративные японские растения, еще не до конца осознаю насколько неожиданным будет разговор. Нет, у меня, конечно, проскакивают мысли о Егоре и о том, что он мог уже разорвать нашу с ним помолвку. Это заставляет чертиков в моей душе танцевать чечетку, и даже появляется какое-то приятное ощущение, словно я одержала личную маленькую победу.
Но стоит мне открыть дверь отцовского кабинета, как к груди подкрадывается волнение. Оно отдает покалыванием по всему телу, словно в комнате резко опустили градус тепла. Мне становится зябко.
– Привет, пап, – здороваюсь я и только после замечаю парня, вернее его широкую спину. На нем черная кожаная куртка, хотя в помещении довольно тепло. На ногах темные джинсы и кроссовки, большего разглядеть я не успеваю.
Он смотрит в окно, скрестив позади руки. Обычно, когда я вхожу, все гости отца проявляют манеры: сразу же начинают кланяться, лебезить. Но этот почему-то делает вид, будто ничего не изменилось. С одной стороны, меня это в какой-то степени радует: редко появляются люди без корыстных целей. С другой — суровый вид отца, его сведенные на переносице брови, говорят о чем-то зловещем.
– Ника, присядь, – командует папа, указывая на черный кожаный диван в центре кабинета. Отец оттягивает удавку галстука, выражая всем видом, что он либо недоволен, либо взволнован.