Притяжение - стр. 20
Наоборот, еще больше погружают в черный ящик.
Который вот-вот захлопнется.
Вероника выходит на улицу и замирает, когда замечает, что я стою около машины, а не сижу внутри. Она смотрит на меня словно обиженный ребенок, у которого отобрали конфету. Мне хочется растянуть губы в улыбке, окончательно добить девчонку, но вместо этого я подхожу к ней, чтобы, как подобает телохранителю, сопроводить свою клиентку к авто. Слышу, как по асфальту стучат ее каблуки. Она не пытается догнать меня, идет в своем темпе – идеальном. Не удивлюсь, если и сейчас она виляет бедрами, хотя нас никто не видит.
Мы усаживаемся в салон, я завожу двигатель и замечаю, что Вероника скрещивает руки на груди. Она делает это не от злости, просто замерзла – дрожащие плечи выдают.
– Включить печку? – спрашиваю как бы между прочим, выезжая с парковки.
– Пытаешься быть заботливым? – Акулова поворачивается ко мне, и я впервые заостряю внимание на ее глазах. Они добрые, до ужаса наивные, как у зайчишки. Будто в одно мгновение с Вероники слетела маска избалованной девицы, и я смог разглядеть ее настоящую. И вот это уже нехорошо. К настоящим людям испытываешь определенные чувства, а я не хочу ничего испытывать.
– Уточняю.
– Нет, – хмурится она.
Понимаю, что она специально отказывается, пытается показать характер, не думая о своем здоровье. На улице от силы десять градусов, а Вероника в открытом платье, в котором даже летом не жарко.
– У тебя мурашки, – перехожу на «ты» и тут же ругаю себя. Эту границу не стоит пересекать, если не хочешь оступиться и оказаться в болоте. Ведь несмотря ни на что, принцесса из золотой клетки красивая. Без доли преувеличения. Все при ней: точеная фигура, аккуратные, четко очерченные губы, и даже эта стрижка под мальчика ее не портит. Поэтому мне стоит быть на чеку, чтобы не нажить себе очередную гору ненужных проблем.
– Что? Нет, я… – она теряется и крутит сумочку в тонких пальцах. Тонких и изящных. У меня никогда не было девушек с такими красивыми пальцами, хотя я повидал разных. – Ладно, включи уже эту проклятую печку. И не смотри на меня, просто не смотри.
Ничего не отвечаю. Молча выполняю ее просьбу и наконец перевожу взгляд на лобовое стекло, чтобы перестать разглядывать руки Вероники. Не знаю почему, но откуда-то возникает странное желание выяснить, теплые они или нет, мягкая ли у нее кожа или грубоватая. Хотя, скорее всего, первое – откуда у такой девушки грубая кожа?
Я тут же себя одергиваю и выжимаю педаль газа. Жизнь меня научила самому главному: не подчиняться минутным слабостям. Наверное, по этой причине я до сих пор жив.