Притворись моей - стр. 17
И тут происходит нечто странное. Потому что я улыбаюсь ему в ответ. Да и вообще, вся моя нервозность куда-то испаряется. Просто потому, что невозможно не улыбаться. Слишком заразительная, беззаботная и открытая у него улыбка. Остаётся лишь странное тепло, исходящее от сильного мужского тела, впитывающееся под кожу, просачивающееся в вены, оседающее где-то настолько глубоко внутри, что так сразу и не определишь…
Имя, вернее фамилия, кажется знакомой, но я списываю это на то, что она весьма распространённая. Хоть улыбаться, как последняя дурочка, быстренько перестаю, и то спасибо.
— Что ж, Глеб Филатов, сказала бы, будто приятно познакомиться, но не имею привычки врать, так что сам понимаешь… — развожу руками. — Отваливай по-хорошему! Иначе правда буду кричать! И плевать я хотела, кто и что потом о нас подумает! — предпринимаю новую попытку его оттолкнуть от себя.
Что стараться гору свернуть. Бесполезно.
— Не отвалю, — тоже перестаётся улыбаться брюнет, цепляя гримасу полнейшей серьёзности. — Разве что после того, как обзаведусь чистой футболкой, — заявляет в ультимативной форме.
Устало вздыхаю. И только сейчас обращаю внимание на некогда белую тряпицу от “Tom Ford”, которая непонятно с каких пор уложена поверх моего пиджака.
— Ты достал её из мусорки? — усмехаюсь, выгнув бровь.
Риторический вопрос, не требующий ответа. Филатов и не отвечает.
— А ты постираешь. Смотрю, ты в этом деле мастер, — заглядывает мне за спину, туда, где остаётся моя недостиранная блузка.
Вздыхаю снова. Вспоминаю про шефа и то, что моё время на исходе, не до пустых препираний. В этот момент приходит оповещение: в течении десяти минут прибудет курьер с обеденной доставкой. Вот и…
— Постираю, если отойдёшь и перестанешь ко мне прижиматься, — сдаюсь, но ставлю условие. — Мне так неудобно, — добавляю в качестве аргумента.
— Ага, отойду, и ты сбежишь. Нет уж, Варенька, — приторно ласково отзывается брюнет. — Моя футболка. Я жду, — отстраняется, но только слегка, чтобы у меня появилась возможность обернуться к воде.
Стиснув зубы, с большим усилием гашу в себе желание послать оппонента ко всем чертям. И да, тянусь к его футболке.
Чтоб ему пусто было!
Поскольку уговор — стирка, сушка в него не входит, без малейшего зазрения совести полностью замачиваю белый хлопок под горячим потоком, после чего с самым преспокойным видом достирываю последнее пятно на своей блузке, пусть на самом деле всё внутри меня кипит от негодования. Так больше не единого слова и не произношу, но мысленно разрываю дизайнерскую футболку на мелкие клочки, пока тру ткань между зажатыми пальцами. И с особым маниакальным рвением тщательно выжимаю её, представляя на месте вещицы кое-чью дурную шею, которую могла бы свернуть… а похвала за содеянное лишь добавляет масла в сжигающий моё нутро огонь негодования.