Притворись моей парой, ведьма - стр. 13
Толчок, тонкий взвизг, тело на инстинктах летит дальше, руки хватают, скручивают, я-мы падаем в мягко чавкнувшую прибрежную мокрую мякоть. И я буквально вдавливаю что-то маленькое, легкое, горячее в в неглубокое дно, скольжу пальцами по чьим-то мокрым прядям, мягкой коже, прежде чем обхватить чью-то шею с бьющейся жилкой. Всей тяжестью наваливаюсь, утыкаюсь, потому что не удержать в таком падении ни равновесие, ни голову... губами утыкаюсь в острый подбородок, на мгновение дышать перестаю и даже сердце, кажется, перестает биться…
И в следующее мгновение снова не дышу.
Потому что меня целуют.
4. 4
Хочешь остановить мужика от чего бы то ни было? Удиви его. Сделай противоположное тому, что он ожидает.
Этому меня Гирта научила.
В искусстве «делать мужикам неожиданное» ведьмам не было равных. Кто-то скажет: «пакости инквизиторам», но мы же не кто-то…
А что будет самым неожиданным для того, кто тебя душит?
Правильно, поцелуй.
Я и целую. Чтобы чуть времени выиграть и понять, как выбраться из этой опасной ситуации. Изогнуться приходится, конечно, не просто целовать того, от кого так несет Светом, что скручивает все внутри. И который убить тебя пытается, да. А еще лежит всем своим тяжелым телом, прям на тебе лежит, видимо на тот случай, что, если не придушит, то хотя бы задавит…
Ох.
В голове одна мысль: «Что дальше-то делать?!»…
…нет, в голове сотни хаотичных мыслей. Что губы у него… приятные. Никаких «шлеп-шлеп» по лицу. Твердые, теплые, мужские, прижиматься к ним своими губами - приятно. И дыхание свежее… И щетина у него, похоже, есть, потому что чувствую щетину эту царапающую, но даже она для меня удивительно хороша… А ведь так не должно быть! Так не бывает! Чтобы чужой, совершенно посторонний мужик, да еще и инквизитор - уж я-то в инквизиторах разбираюсь! - целовался с тобой, а тебе в удовольствие! Тьфу! И изумлением меня до краев заливает… И его изумление чувствуется чистым Светом... Руки с длинными, крепкими мужскими пальцами скользят прочь от шеи, голову обхватывают, и тяжесть его инквизиторского тела еще больше чувствуется, но почему-то это не опасностью воспринимается, а чем-то должным. Рваные вдохи в унисон, когда на мгновение отрываемся друг от друга... Это что-то ненормальное! Что в унисон... И вот зачем оторвались - это понятно, надо хоть немного воздуха глотнуть, а вот зачем снова друг к другу приникаем? Зачем снова прижимаемся, а? Зачем я рот открываю и позволяю наглому инквизитору своим наглым инквизиторским языком творить вообще непотребное?! Триединая, что происходит-то со мной? Что за жестокая подлость, так внезапно и полно соединиться со Светом, в своем первом, фактически, поцелуе, и обжечься, и сгореть…