Притворись моей - стр. 45
Наши губы встречаются, и мы одновременно стонем, словно только этого и ждали. Скольжу по ее нижней, прикусываю, дурея от вкуса. Ярослава отвечает, обхватывает мои плечи, сводит ладони на шее и гладит затылок так нежно, что мурашки бегут от удовольствия.
Обнимаю ее за талию, приподнимаю над полом, но Огонёк меня ногами обхватывать не спешит. А у меня терпения не хватает, потому что языки сталкиваются, мы дразним друг друга, распаляя сильнее. Яська жмется ко мне всем телом, сумасшедшая девчонка. Я продолжаю губы ее терзать. Оттягиваю, веду языком, снова глубоко целую, так что она не успевает ничего соображать.
Усаживаю на островок в кухне. Он высокий, мне подходит. Забираюсь под кофту, Яська дрожит, но я от себя ее теперь не отпущу. Скольжу губами по щеке, спускаюсь вниз, к шее, прикусываю кожу, языком надавливаю, узоры какие-то немыслимые выписываю, а Ярослава стонет. Плечи мои чуть сильнее сжимает и бедра стискивает, но между ними я, так что можно за объятия посчитать.
Нам так хорошо вместе, что все остальное уходит на второй план. Меня ведет, я перестаю трезво мыслить, знаю только, что хочу ее до невозможности. Огонёк и правда жаркой оказывается. А еще очень отзывчивой — реагирует на каждое мое движение, словно до меня никто ее так не целовал. Мы разгоняемся, касания жадные, Ярослава ногтями впивается в кожу, и это только подстегивает. Стоило ли тогда от меня бегать все время, если нам вместе так хорошо?
— Денис, ты совсем обалдел? — нашу идиллию нарушает возмущение отца.
Яська моментально напрягается, спина ее деревянной становится, а я только до застежки на лифчике добрался. Отпускать ее не спешу, хотя Огонёк ерзает, намереваясь слезть.
Смотрю на батю, тот приобнимает жену за талию. Сашина мама женщина понимающая, но шока своего скрыть не может.
Я бы тоже, наверное, в шоке был, если бы увидел пасынка, зажимающего девицу на кухне, дизайн которой она сама же и выбирала.
Меня подбрасывает. Сердце в ушах грохочет. Яська ладонь к пульсирующей на шее вене прикладывает, но быстро убирает руку. А мне в момент ее прикосновения так хорошо было, что я почти сдох от счастья. Но, видимо, смерть для меня сейчас — слишком легкая участь, потому что с отцом у нас строжайший договор: я не вожу сюда девчонок, раз не умею с ними нормальные отношения строить.
«Доступным девицам в нашем доме не место», — заявил он несколько лет назад, вручил мне ключи от квартиры и отправил во взрослую жизнь. Я не нарушал правило ни разу, незачем было. Но сегодня все пошло наперекосяк.
Ярослава все же сползает на пол, но я обнимаю ее, не давая уйти. Еще сбежит, дел натворит, я потом точно не оправдаюсь за тысячу лет.