Притаившаяся смерть Москвы - стр. 31
– А тебе какое дело?
– Не смей, не смей, – прохрипел Сися, – а то я настукаю свои ноги!
В эту же тревожную минуту на огромный стадион «Лужники», заполненный трудящимися, медленной походкой вышел Ядрёный Корень – маг, чародей, лекарь и депутат ГосДумы. С трибун уже кричали хором сто тысяч зрителей:
– Дай чудо!
– Щас дам, – ответил Ядрёный Корень, вынимая памятку из кармана, куда положил её спикер палаты Медный –Широкий.
А так как у мага глаза были – семь на восемь, восемь на семь – то он долго не мог понять, что перед ним: железо или медь. На ощупь листок был мягкий, и Ядрёный Корень правильно догадался, что держал в руках туалетную бумагу.
«Но зачем спикер сунул её мне? Или это интеллигентный намёк…но опять же: на что?»
Наконец Ядрёный Корень догадался, что это была установка спикера. Он приблизил лицо к микрофону, и голосом – семь на восемь, восемь на семь – заговорил, глядя в бумажку:
– Даю установку…хрен в зубы!…Нет, нет, нет. Не так, – быстро поправил себя маг. – Даю установку: хо-ро-шо всем. Все усатые…Нет, нет! …Сытые!
А народ кричал на трибунах: «Дай чудо!»
Полицейские выскочили на узкоколейку и увидели впереди дрезину, что уходила за поворот. На дрезине висели два человека.
Не успели, ах, не успели жители деревни Митяевка попробовать на свадьбе новое питие Митяя под названием «Митяй забористый». За забором в огороде стояла цистерна с митяевкой. Митяй предполагал разливать митяевку в бутылки и продавать по Сибири, Дальнему Востоку и даже в Европе по цене – сорок рублей бутылка, чтобы вдоволь насытить страждущий народ. Хороший он был человек, о людях думал, не о себе, потому и сгорел. Так всегда было в России.
Первая ракета с грохотом и тяжёлым гулом вонзилась в цистерну, и цистерна распалась на две части. Митяевка широким потоком устремилась на улицу, где на лужайке паслись и лежали коровы, козы и свиньи – надёжа, то есть, второй хлеб митяевцев, а первый хлеб был, конечно, картошка.
Скотина вдруг начала скакать, реветь и прыгать.
Вторая ракета упала на дом Митяя, пронзила его и прошла по краю гроба, подняв его в воздух. Усопший вышел из гроба с закрытыми глазами и рухнул на пол, почему-то приняв сидячее положение. Глаза его открылись, и плясуны в полной растерянности подались назад, к выходу. Митяй же мрачно и задумчиво смотрел на них, как бы вопрошая: «А что вы здесь делаете?» Вперёд шагнул смелый Сашка, дружок усопшего, и тихо сказал:
– Извини, друг, мы поминки по тебе справляем.
А кто-то раздумчиво пробормотал:
– Попа надо пригласить, а то он не ляжет в гроб, будет ходить.