Приступить к ликвидации (сборник) - стр. 31

Ему не пришлось побывать на похоронах поэта. Данилов в тот день был в Воронеже. Потом – госпиталь. И о смерти его узнал только через несколько месяцев.

В середине тридцатых годов о Есенине начали скверно писать. Некоторые ревнители поэзии называли его чуть ли не литературным подкулачником…

Стукнула дверь, Данилов неохотно оторвал глаза от книги.

Вошел Серебровский:

– Ваня, значит, ты все-таки этого парня заловил?

– Взяли мы его, Сережа.

– Допрашивал?

– Пока нет.

Серебровский взял со стола книгу:

– У него нашел?

– Да.

– Я в сорок первом однотомник Есенина выменял на три бутылки коньяку. Я Есенина и Симонова люблю очень.

– Лирик ты, Сережа.

– Ваня, ты когда этого парня допрашивать будешь?

– Да прямо сейчас.

– Не возражаешь, если я посижу у тебя?

– О чем ты говоришь, конечно.

Данилов поднял телефонную трубку:

– Приведите Баранова.

Серебровский сел на диван, в темноту, вытянул ноги, достал папиросы. В коридоре послышались тяжелые шаги конвоя. В дверь постучали.

– Да! – крикнул Данилов.

Вошел старшина.

– Товарищ подполковник, арестованный Баранов доставлен.

– Заводи.

У него даже ниточка усов обвисла. Совсем не тот был Женька Баранов. Совсем не тот. С фотографии глядел на мир самоуверенный красавец – удачливый и избалованный. А в кабинете сидел человек с растрепанными волосами, в ботинках без шнурков, в костюме, который сразу же стал некрасиво помятым.

Данилов повернул рефлектор лампы к задержанному, и тот зажмурился от яркого света, бьющего в лицо.

– Баранов, вы находитесь в отделе борьбы с бандитизмом Московского уголовного розыска. Мы предъявляем вам обвинение по статьям 59.3, 72, 182, 73, 73.2, 107, 59.4 УК РСФСР[3]. То есть вы обвиняетесь в участии в бандитской группе, в подделке документов, незаконном ношении огнестрельного оружия, сопротивлении представителям власти, спекуляции, принуждении к спекуляции несовершеннолетних и уклонении от воинской службы. Вам понятен смысл статей?

– Ты забыл еще сто девяносто третью. Разбойное нападение на Елену Пименову, – сказал из темноты Серебровский.

Баранов молчал, только дышал часто и тяжело, как человек, взбежавший на десятый этаж.

– Вам понятен смысл статей, гражданин Баранов?

Баранов попытался что-то сказать, издал горлом непонятный звук.

Серебровский встал, шагнул в свет лампы:

– Ну, Артист, чего молчишь? Будь мужиком. Умел пакостить, умей держать ответ. А суд чистосердечное признание всегда в расчет принимает. Хочешь пойти молчком? Так по военному времени тебе по одной 59.3 высшая мера светит.

– Я никого не убивал! – крикнул Баранов. – Не убивал я и не грабил!