Приступить к ликвидации (сборник) - стр. 11
Многого они не знали в тот январский день. И дело свое многотрудное именовали работой. И если бы тогда их кто-нибудь сравнил с солдатами, воюющими на фронте, они наверняка бы смутились. Они не воевали – они работали.
– Разрешите, товарищ полковник, – заглянул в комнату Никитин.
– Давай заходи. – Серебровский встал.
– Эксперты пришли, – доложил Никитин.
– Зови. – Данилов убрал со стола остатки пиршества.
Вошли Павел Маркович и мрачный эксперт-баллист Егоров.
– Ну, наука, что скажете? – Серебровский взял стул и сел у стола Данилова.
– Кое-что, кое-что, товарищ полковник. – Павел Маркович развернул папку. – Сначала о финке. На ее рукоятке затерто слово «Лexa» и выжжено новое – «Витек». Далее, отпечатков пальцев убитого в нашей картотеке и картотеке наркомата не обнаружено. Теперь о шрифтах. Мы проконсультировались со специалистами, и они твердо указали – шрифт из типографии Сельхозгиза.
– Он что, Витек этот, листовки собирался печатать? – лениво, врастяжку поинтересовался Серебровский.
– Нет, товарищ полковник, совсем другое. – Павел Маркович положил на стол несколько листов с отпечатками шрифта.
– Мы складывали литеры, и вот что получилось.
– Что это? – с недоумением спросил Данилов.
– Талоны, продуктовые карточки.
– Шустряк, – хохотнул Серебровский.
– Но дело в другом. Подобные отпечатки не соответствуют московским карточкам.
– Павел Маркович, – распорядился Данилов, – вместе с Муравьевым составьте письмо в Наркомат торговли, пусть дадут справку.
– Теперь о папиросах. Серия их точно совпадает с серией, завезенной в продмаг на улице Красина.
– Вы не ошиблись? – спросил Данилов.
Павел Маркович посмотрел на него с недоумением и пожал плечами, всем своим видом давая понять, что разговор излишний.
– Теперь о книге блатных песен. Она набрана подобным шрифтом, из чего я исхожу, что и она сработана в той же типографии. Слово баллистам.
– Мы, товарищ подполковник, этот пистолет отстреляли, пуля от него в нашей копилке есть. Из него убит постовой милиционер, когда банда Пирогова промтоварный на Серпуховке брала.
Данилов усмехнулся и хлопнул рукой по толстому тому дела банды Пирогова. Когда он брал его в архиве, Серебровский, заскочивший туда на минуту за справкой, обозвал его старьевщиком. Но какое-то чувство, еще не осознанное и тревожное, заставляло Данилова выбрать из кучи архивных дел именно это. Когда-то в одной из старых, еще двадцатых годов, книг о сыщиках он прочитал слово «интуиция» и долго размышлял о его сущности и смысле.
Верил ли Данилов в интуицию? Пожалуй, да. Если она подкреплена сопутствующими факторами. Начиная с сорокового он продолжал искать того последнего из банды Пирогова, постоянно сличая отпечатки пальцев по всем проходившим делам. Он мысленно нарисовал портрет этого человека.