Приступить к ликвидации - стр. 40

– Сверни-ка, братец, в Колпачный.

– А нам, барин, что день, что вечер, зипун не греет.

У двух тускло светящихся окон в первом этаже Бахтин толкнул тростью извозчика в спину.

– Тпру-у.

– Жди.

Бахтин открыл дверь, на которой полукругом белела надпись: «Продажа случайных вещей».

Звякнул над дверью колокольчик.

Бахтин огляделся, маленькое помещение магазина было пустым. Под стеклом на прилавке лежала всякая чепуха: шпоры, снаряжение офицерское, фотоаппарат, кожаные и деревянные портсигары, тарелки.

Бахтин постучал тростью по колокольчику.

– Иду, иду, – послышался из глубины старческий голос. Внутренняя дверь раскрылась, и появился старичок, невидный, сгорбленный. – Чего изволите… – начал он и узнал Бахтина.

– Господи, счастье-то какое, Александр Петрович! – Глазки старика засветились ласковостью, лицо разгладилось. – Господи, сподобился перед смертью увидеть.

– Тебе, Фролов, на небе жизнь длинную отмерили. Так что не скромничай.

– Забыли, совсем забыли старика, господин надворный советник.

– А ты, Фролов, душой извелся, видать. Где говорить будем? Здесь или в комнатах?

– В комнатах, в комнатах. Сейчас, только лавку запру.

Он вскользь поглядел на Бахтина, настороженно и быстро.

Они прошли в квартиру, соединенную с лавкой маленькой дверью.

Гостиная была похожа на жилье мелкого чиновника. Бархатная скатерть с кистями на круглом столе. Громадный, как замок, буфет, лампа под зеленым абажуром на цепях под потолком, диван с зеркальцем, плюшевое кресло в чехле.

– А у тебя, Фролов, все по-старому… Впрочем…

Бахтин подошел к дивану. Над ним висел картонный плакат с плохо выполненными фотографиями и надписью: «Вожди революции».

– Вместо государя императора повесил?

– Именно, именно. Каждая власть от бога. – Фролов назидательно поднял палец.

Бахтин сбросил шубу на диван, сел за стол.

– Дело у меня к тебе, Фролов.

– Значит, вы, Александр Петрович, снова вроде как по сыскной части?

– Снова.

– Ай-яй-яй. Потомственный дворянин, надворный советник, орденов кавалер императорских…

– А ты, братец, никак, монархист?

– Спаси бог, спаси бог. – Фролов перекрестился. – Только как же так? До нас слухи доходили, будто в семнадцатом вас товарищи шлепнули. А вы опять, значит? – Голос старичка стал жестким.

– Значит, опять, Фролов.

– А мы-то обрадовались…

– Рано.

– Значит, опять по сыскной части. А не боитесь, Александр Петрович? Время-то не прежнее. Лихое время, разбойное. Власть слабая. Слыхали, намедни шестнадцать постовых замочили. Значит, не боитесь?

– А когда я вас, хиву уголовную, боялся. Вспомни, Каин? Когда?

– Лихой вы человек, Александр Петрович.