Пристроить шпиона - стр. 26

А потом она меня заблокировала. 

8. 8. Алина

Я не понимаю, зачем вообще все это делаю. Вернее… Понимаю. Наверно. 
Тупая ситуация, в которой я оказалась из-за своего неумения отстаивать себя и подростковых всплесков, настолько частых и глупых, что на них уже никто не обращает внимания, все больше превращается из ситуации в воронку. 
И засасывает меня с дикой скоростью.
Вот я и цепляюсь за то, что считаю незыблемым. За того. 
За того, кто может защитить. 
Не хочет, но может. 

Это очень странное ощущение. Всегда считала, что моя защита и опора – папа. Он любой ситуации мог вытащить меня из проблем, из беды. 
В любой. 
Кроме той, в которую сам меня толкнул. 
А в руки Расщепаева именно он меня отправил. Еще и ленточкой перевязал, праздничной.  

А я сразу и не поняла, что характерно! Настолько не ожидала от него подобного, настолько не была готова в такому поведению, что вначале лишь недоумевала и смеялась. 
Потом, после того, как придурок Вовка в приватной беседе ляпнул, что папаша его уже все решил, и скоро будет свадьба, так что ты готовься, коза, я офигела. 
Ляпнула придурка по роже и пошла к отцу за разъяснениями. 
Ну и как вы думаете, получила я их? 
А вот нифига! Вообще не получила! 
Отец, с непроницаемым лицом, сухо подтвердил исходные  данные про свадьбу и жениха, дату оставил на усмотрение Расщепаевых. 
И ни мои крики, ни мои слезы, ни угрозы всякие и многое другое – не помогли. 
Генерал Савин, когда ему было надо, мог в легкую превратиться в совершенно деревянное существо, которое ничего не трогает. И никто. 

Это случилось уже после моей феерической прогулки по родной стране в компании странного и интересного чувака с няшной рожицей и опасным взглядом. 

Вот честно, знала бы, что так будет, не возвращалась бы! Не возвращалась! Спряталась бы где-нибудь… Да, хотя бы, напросилась бы к Лехе! Просто смирила бы гордость и напросилась! 
Но тогда, раздосадованная его холодностью, тем, что он так легко со мной попрощался, а еще немного напуганная замкадовскими реалиями, я покорно вернулась к отцу. 
И он, кстати, был мне ужасно рад. 
И даже несколько месяцев не приставал со своими приказами и прочим. Я, признаться, удивилась, ожидая после своевольства не меньше, чем домашнего ареста. Но ничего не случилось, все было нормально. 
Правда, отец ходил более напряженный, чем обычно, со мной говорил мало, работал много, пропадал ночами, но, в принципе, зная его работу, это обычное дело. 

Я успокоилась, опять начала учиться, ходить в институт, общаться с подружками… Вести свою обычную жизнь. Только иногда по ночам снились мне острые опасные глаза, хриплый горячий шепот и руки, умело делающие со мной всякие развратные вещи…