Пристроить Коляна - стр. 37
Стучусь в кабинет, тут же дергаю ручку.
И встречаю четыре удивленных взгляда.
Злючкин и троих малявок.
Занятие, что ли?
- Простите… - усмехаюсь, с удовольствием разглядывая быстро наливающееся краской личико Злючки, - я думал, занятия кончились…
- Нет, сейчас идет факультатив… Что вы хотели?
Она не поднимается со стула, смотрит зло и настороженно.
- Я по поводу племянницы, Лены Митрошкиной…
Вера переводит взгляд на учеников, потом на меня.
- Я завершу через десять минут.
- Хорошо. В коридоре подожду.
Улыбаюсь ей своей самой трусосдирательной ухмылкой, выхожу.
Ну давай, Вера, заканчивай занятие. И думай о том, что я тебя жду. Совсем неподалеку.
Иду к окну, разглядываю умиротворяющее зрелище катающихся по листьям пацанов. Ловлю себя на том, что даже завидую немного их беззаботности.
Хорошо вам, парни. Из всех забот – только то, что мать за грязную одежду наругает…
Никаких проблем.
А тут… Племяшка, сестра, работа, Злючка…
Не знаешь, за что и хвататься, в первую очередь…
Хотя нет, знаю, за что ухвачусь.
В первую очередь.
Когда хлопает дверь, и дети выбегают из кабинета, с любопытством разглядывая меня, я уже накручиваю себя до такой степени, что остается только закурить. И очень хочется это сделать. Но школа же. Хотя, когда сам учился, это меня нифига не тормозило.
Прохожу в кабинет и застаю Веру у шкафа, спешно натягивающей пальто.
О, как! То есть, разговаривать в помещении не желаем?
А чего так?
Я же, вроде, по серьезному поводу пришел…
- Вера Валентиновна, мы же договаривались, что вы задержитесь…
- Не договаривались. У меня срочный надомник. Уже опаздываю. Давайте разговор перенесем. Тем более, я не понимаю, что может быть такого срочного? Лена – отличница, спокойная , хорошая девочка…
Ага… Видела бы ты ее вчера…
Я молча закрываю дверь, жалея, что в замке нет ключа.
Он был бы кстати.
- Я все же настаиваю.
- Я не отказываюсь, но не сегодня, к сожалению… - хватает шарф, заматывается. Трусиха.
- Вам ведь доплачивают за классное руководство?
Знаю, запрещенный прием. Зеленые глаза распахиваются в негодовании, затем наливаются знакомой будоражащей злостью.