Пристав Дерябин. Пушки выдвигают - стр. 37
– Для того чтобы преуспевать в жизни нашему брату-адвокату, нужно иметь много пронырства и даже, если хотите, нахальства, потому что конкуренция велика. Ведь в нашем стане орудуют не только юристы с образованием, а даже и подпольные адвокаты, из писарей: набили руку на переписке бумаг, прошений и отношений и действуют кто во что горазд. Я не так давно одного такого в окружном суде встретил: кивает мне на другого такого же, как сам, и хихикает: «Вот, посмотрите-ка, он то-оже выиграё-ёть дела!» «Выиграёть», – как вам это нравится? А между тем они тоже наши с вами конкуренты!.. А то появился тут еще с полгода назад некий защитник невинных овечек по фамилии Волк! Хотя бы Волков, а то без всякого «ов»: Волк, – и вся недолга! Которые желающие – лезь ему прямо в зубы!.. Конкуренция большая, да, но… и наша губерния Таврическая, во-первых, не мала, – кроме Крыма, еще три уезда – Бердянский, Днепровский, Мелитопольский, – и население пестрое, и всяких мошенников на наш с вами век хватит!.. У вас же, – это я вам прямо скажу, – пусть даже никакой опытности, так себе нахальства, – и даже… даже, скажем так, нет осанки, – осанки, да, что очень необходимо адвокату, но-о зато у вас есть честность в глазах – ее не подделаешь, а у вас она налицо, – это я вам прямо говорю, без лицеприятства, – это вам большой плюс, потому что еще Некрасов сказал комплимент нашему брату, как вам, конечно, известно:
– Вы говорите, Иван Демидыч, что вот там «честность в глазах» и прочее, – заметил, встревожась, Кашнев, – но ведь никаких явно нечестных махинаций мне, надеюсь, и не придется представлять на суде честными?
– Ну еще бы, еще бы, – успокоил его Савчук. – Надо вам помнить только, что защитник в суде и есть именно защитник, – все равно, что врач у постели больного… хотя бы этот больной и заслуживал каторги или даже виселицы.
И тут же снова заговорил о конкурентах, способных выхватить из рук наиболее выгодные дела.
– Конкуренты в адвокатской практике – это, как вы сами должны знать, зло, известное с давних времен. На этой почве шла борьба и в древнем Риме. Клавдий, например, оратор Клавдий… вы не читали о нем?
– Нет, что-то не помню такого…
– Клавдий… Идет раз по улице и вдруг слышит: в окне из клетки птица какая-то говорит, может быть и картаво, как-нибудь, а все-таки как следует – по-латински!
– Какая же это могла быть птица?
– Не помню в точности… Только не попугай, конечно, попугаи появились в Европе из Америки… И вот Клавдий – дела его шли явно блестяще, человек он был богатый, – отвалил за эту птицу что-то порядочно серебра… Принесли ее ему домой, а он что же сделал? Приказал своему повару ее, говорящую, зажарить! Тот зажарил, а Клавдий съел!.. Скворец это мог быть, я думаю, а скворцов ведь и у нас едят… Зажарил и съел во имя чего же? Не смей быть моим конкурентом, – вот во имя чего! Я – оратор, и я говорю, а ты своей дребеденью не привлекай внимания моих, Клавдия, клиентов!