Пристанище для уходящих. Книга 3. Оттенки времени - стр. 65
Я уткнулась в его рубашку, которая теперь пахла мной. Сердце переместилось к горлу и мешало дышать. Защекотало ладони, как когда-то, от предвкушения прикосновения к целому миру, но эмпатия так и не вернулась, хотя было предположение. Зато облегчение прокатилось по телу – может быть, у нас есть шанс.
– Прости, что все так вышло. И за все остальное тоже прости. Хотя можешь не прощать, если не хочешь…
Чарли только тихо вздохнул. Мы постояли, а потом он отстранился и заглянул мне в глаза.
– Знаешь, – виновато улыбнулся он, – у тебя жуткая шишка на лбу и синяк. Не представляю, как ты это объяснишь…
– Брука убил бывший телохранитель моей матери. Теперь он мой телохранитель. Он сам пришел ко мне и признался. Мы с отцом договорились молчать о его причастности. Теперь ты четвертый человек, который об этом знает. – Слова торопились и перебивали друг друга, но спокойное внимание Чарли давало силы. – Я эмпат. Была эмпатом. Когда дотрагивалась до человека, ощущала то же, что и он. И еще у меня было что-то вроде карты в голове, я знала о перемещении людей, даже тех, кого не видела физически. Ты сам догадался, что у меня есть… дар. Тогда в лесу, в Оленбахе, нам помог именно он. Я увидела, что люди Виктора берут нас в кольцо. И в Остер Пойнт…
Чарли молчал и просто слушал, наверное, пытался уложить все в сознании. Слова об эмпатии его не смутили – он все так же обнимал меня за плечи.
Если бы я понимала, что делаю, и управляла «паутиной», то в Хольц-Линдене спасла бы Джоша. Не знаю как, но я бы справилась. Выследила Брука, успела бы раньше… После смерти Келли почти каждый день моей чертовой жизни можно было бы прожить лучше. За исключением дней с Риком и Чарли.
Как сказать про инквизицию? Про мои попытки помогать носителям? К Чарли все это не имеет отношения, он не обязан в это влезать, но будет справедливо, если он узнает о моем прошлом.
Пока мы пили – он кофе, а я странную бурду под названием «чай», – я рассказала про Келли и нашу кочевую жизнь, про смерть Келли и первый настоящий дом в Портленде, и про то, почему пришлось его покинуть.
– Никто не должен был умереть. Только я. Исчезнуть из жизни отца, из Портленда, будто меня и не было. Герцогиня Эттерская должна была умереть по-настоящему. Тогда ничего плохого не случилось бы.
– Но не случилось бы и ничего хорошего.
Хриплый голос Чарли напугал и сбил. Он крутил в руках пустую чашку, а теперь наконец поставил ее на стол и поднял на меня взгляд.
– Да… Тогда я не встретила бы тебя. Но я встретила и полюбила, – признаться оказалось легко, легче, чем представлялось, – и на свет появился Фредерик. И я очень люблю сына, и хочу, чтобы два важных для меня человека знали друг о друге. И тоже любили друг друга.