Пристанище для уходящих. Книга 3. Оттенки времени - стр. 60

Чарли запротестовал, когда я начала выбираться из его объятий.

– За водой схожу.

Сразу за диваном валялась кастрюля, а дальше пачка макарон и банка кукурузы, на полу у стола так вообще лежали целые груды. Я осторожно обошла разбитый стакан и пооткрывала шкафчики в поисках целого. Из-под ноги выкатился термопот и остановился рядом с упаковкой одноразовых стаканчиков, дальше на полу поблескивала какая-то посуда, а в раковине валялась тряпка. Нет, тюлевая занавеска. Наверное, она попалась мне в руки, когда я искала опору. В тусклом предутреннем свете комната выглядела даже загадочно, но представляю какой кошмар откроется взору, если зажечь свет.

– У тебя теперь есть повод прибраться, – сообщила я Чарли, протягивая одноразовый стаканчик с водой. Еще я захватила по коробке крекеров и кукурузных хлопьев – они валялись у плиты – и разложила на пледе импровизированный пикник.

Чарли хмыкнул, выпил воды, потом молча пожевал крекер и уставился в стакан, будто нашел там что-то подходящее для раздумий. Судя по тому, что между нами случилось, не похоже, что он меня ненавидит, а значит, надежда на нормальные отношения еще есть, но чем дольше он молчал, тем зыбче она становилась, и я чуть не подавилась крекером, когда от очередного здравого взгляда на ситуацию сжало горло.

– Так зачем ты приехала на самом деле? – Усталый голос Чарли разрушил последнее янтарное мгновение.

Наверное, не очень правильно начинать серьезный разговор, когда из всей одежды на нас только плед, но, казалось, что одежда снова нас разделит, сделает колючими малознакомыми людьми, такими, какими мы встретились пару часов назад.

Я на секундочку закрыла глаза. Нужно разрушить еще один бастион лжи.

– Слушай, я должна тебе кое-что сказать. Должна произнести вслух, потому что это очень-очень важно.

Чарли вскинул заинтересованный взгляд.

– У тебя есть сын.

Целую минуту он молчал, застыв с пачкой хлопьев в руках.

– Ага! – произнес он и затих. – Сын, значит. У меня. Точно?

– Да, господи, Чарли! Я что, не по-английски говорю? У тебя есть сын. Фредерик, ему два года.

Он отбросил хлопья и рывком поднялся на ноги, сметя разложенные на пледе крекеры и чуть не опрокинув меня.

– Знаешь, я уже вышел из того возраста, когда мною играли! – Он нашел за диваном свои джинсы и ринулся к кухонному столу, видимо, за футболкой, но обо что-то споткнулся и чуть не упал. – Я уже не мальчишка! Перестань врать наконец!

– Я не вру! – Я подскочила вслед за ним.

Чарли на секунду остановился, а потом как был, без футболки, ринулся к комоду в противоположном углу, еще сильнее припадая на левую ногу. Курт раскопал все. Теперь я знала, почему Чарли хромает, и что именно произошло с его коленом. Наверное, вся его бездна сожалений родилась под завалом в Алеппо после артиллерийского обстрела, когда погиб весь его отряд, а он выжил. Выжил, чтобы корить себя. Вчера я надеялась, что сообщение о сыне если и не сделает его счастливым, то хотя бы немного обрадует, но, видимо, зря. Он мне не верил.