Прискорбные обстоятельства - стр. 12
– Да, дорогой?
– Евгений Николаевич, если можно – на два слова! Только где-нибудь в стороне… Я Арапов, из отдела по борьбе с коррупцией. Вы меня, наверное, не помните, – я всего несколько месяцев, как в отделе…
Арапов? Какой такой Арапов? Не помню никакого Арапова!
Я делаю удивленные глаза и в то же время недовольно нахмуриваю брови, складываю ижицей губы, с усилием вдыхаю ноздрями прохладный воздух: мол, какого лешего тебе, Арапов, от меня надо – в субботу, да еще не по чину?!
Опер округлый, чернобровый, похожий на правоверного татарина, приготавливающего бешбармак: руки бегают, в глазах – затравленность новичка, трудно привыкающего к каждодневным разносам и матерщине. И еще страх: как бы кто не увидел и не донес до начальства о преступной инициативе «снизу». С доносительством у нас и в самом деле порядок: как же не доносить, ежели служба велит?! Свои же и донесут! Хотя о чем, собственно, речь? Говорят, на Западе стукачество давно уже стало доблестью, а у нас все еще как бы постыдно. Другое дело негласно – приятно и, главное, полезно кое-кому нашептать на ушко…
Так в чем же дело, Арапов?
Опер по касательной наконец ловит мой взгляд и тут же уводит глаза в сторону и просительно взмахивает бровями: мол, пойдем спрячемся от греха… И сам же семенит в сторону, в боковую парковую аллею, к детской площадке, где в праздничные дни дамы определенного толка любят выпить и закусить на природе с незнакомыми мужиками. «Эй, мужчина! – в какой-то миг припоминаю я зазывное воркование одной из таких дам, плывущее от скамеечек, качелей, маленьких деревянных домиков. – Выпить не хотите? Все-таки праздник…» Надо же, сколько всего схлынуло и забылось, а это вдруг вспомнилось!..
4. Парк
– Евгений Николаевич, – Арапов смотрит на меня как бы снизу вверх, хотя не намного ниже меня ростом, и в глазах его – какая-то восточного толка тоска, какая-то обреченность – быть здесь, сейчас, со мною, а не где-нибудь у стойки бара с рюмкой водки и бутербродом в руках или на стрелке со стукачом. – Что-то затевается, не знаю достоверно что, но… Одно знаю: подлянка! Нет, я не потому, я с благодарностью… Вы меня выручили когда-то… Одним словом…
– Что вы мямлите, как вас там?.. Арапов!
Я все еще величественен, однако же запрятанная в душе каждого из нас трусость уже ухнула и завертелась во мне. Неприятное, скажу вам, ощущение – внезапно образовавшаяся воронка, пропасть внутри самого себя! Не то чтобы мне было чего бояться, и однако же человек так устроен, и так тесен мир, и законы этого мира таковы, что никто не может чувствовать себя свободным от них, а значит,