Природа зверя - стр. 6
О. Клянусь вам, никогда такого не случалось! Мне не надо вспоминать, не надо думать, я помню все, что бывало со мной в жизни, и никогда по моей вине не страдали ближние – я не вредил ни сознательно, ни невольно!
В. Я понимаю, что ты напуган наказанием, но прошу, подумай. Если такое случалось, это не твоя вина. Пока не зашло слишком далеко, пока ты не начал пользоваться этим сознательно, пока это болезнь души, которую можно все еще излечить. Теперь – ответь откровенно: такое случалось?
О. Нет, никогда, никогда не случалось ничего подобного!
В. Как ты сходишься с людьми?
О. Что?
В. Как к тебе относятся люди?
О. Какие люди?
В. Люди, с которыми ты общаешься. Как они к тебе относятся? Тебя любят? С тобой приятно общаться? Или тебя терпят, потому что нет другого травника?
О. Я не знаю. Я не думал об этом.
В. У тебя есть враги?
О. Вы ведь уже спрашивали.
В. Отвечай суду. У тебя есть враги?
О. Я ведь говорил вам уже не раз: я не знаю!
В. А друзья?
О. Наверное.
В. Ты не знаешь, есть ли у тебя друзья?
О. У меня множество приятелей, то есть, они даже не приятели, а просто когда-то стали приходить ко мне за советами, а потом уже просто так. Кто-то приносил угощения, чтобы отблагодарить за помощь, кто-то просто заходит ко мне поговорить…
В. О чем?
О. О разном… Новости рассказывают. Я ведь живу довольно далеко, почти не бываю ни в деревнях, ни в городе, ко мне сами приходят, если что-то случается, или присылают за мной кого-нибудь, а я сам обычно дома или в полях… я ведь уже говорил…
В. У тебя есть настоящие друзья? Близкие, которые могли бы желать тебе добра от всего сердца?
О. Но к чему это?
В. Сын мой, здесь не тебе положено задавать вопросы. Кажется, ты все еще не понял, насколько серьезна ситуация.
О. Не надо!
В. Я лишь хотел повторить: отнесись серьезно к своей участи и просто говори правду. Итак. Есть ли у тебя такие друзья, которые, допустим, из благодарности могут сделать для тебя все?
О. Все? Я не понимаю, в каком смысле – «все»…
В. Пусть не все, но многое. Ради тебя рисковать, например, репутацией или даже жизнью.
О. Нет, это… это слишком, таких друзей у меня нет… Если подумать… Теперь я понимаю, что у меня вообще нет друзей.
В. Ни одного?
О. Получается – так…
Секретарь замер, занеся перо над чернильницей наизготовку, глядя одним глазом на палача (тот неподвижно стоял за спиной обвиняемого), а другим – на самого Ханца Вольфа, молодого человека двадцати шести лет от роду… кажется. Точно секретарь не помнил. Собственно, все, что он записывал, он забывал через мгновение: во-первых, всего не упомнишь, и если все запоминать, не хватит места для мыслей. А во-вторых – не его это недостойного ума дело.