Природа зла. Культурная история природных ресурсов - стр. 4

Экономисты давно пишут о том, что ресурсы, находящиеся в земле, больше похожи на активы, чем на товары. К примеру, цена золотого слитка не зависит от стоимости его добычи, как стоимость актива не зависит от банковских служащих. Цену золотого слитка определяют другие факторы: скорость инфляции, праздники в Индии, ожидания войны. Цена природного ресурса принадлежит к другому миру, чем цена товара, отражающая труд ученых, инженеров, дизайнеров, рабочих и продавцов. Но стоит ли настаивать на противоположности сырья и товара в нашем мире, смешивающем оппозиции? Дело здесь не в метафизической бинарности, а в непрерывности количественных различий. Любой товар – зерно, стол или смартфон – состоит из природного сырья и вложенного труда. Сырьевая составляющая в свою очередь состоит из двух компонентов – материи, из которой сделан товар, и энергии, которая пошла на его изготовление. Стол состоит из дерева или пластика; в смартфоне задействовано больше ста разных сплавов и пластмасс. Будь то стол или девайс, для их создания требуется энергия, которую дает сжигание угля или газа. В отличие от труда, который подчиняется правилам и поддается обобщениям, сырье всегда было делом случайных открытий, дальних путешествий, удачных авантюр или, напротив, катастроф. Амбиции правителей, причуды природы, ошибки ученых, корысть менеджеров – все это вело к тому, что суверен вновь оказывался наедине со своими шахтами, приисками, скважинами, а посредники приносились в жертву.

Труд законопослушен; непокорная природа полна случайностей и причуд, чуждых человеческим интересам. В отличие от труда или знаний, природные ресурсы имеют свойство иссякать. Добыча начинается с максимальной производительности: море кишит рыбой, золото блестит в ручьях, нефть бьет фонтаном. В начале любого ресурсного цикла есть свое Эльдорадо. С годами земля теряет плодородие, шахты становятся все опаснее, а скважины все глубже. Рыбы в море и деревья в лесу исчезают в результате «трагедии общин»: люди истощают драгоценный ресурс, считая его безграничным, поскольку он не принадлежит никому в отдельности. Но дело не только в общинном пользовании. Даже индивидуальный собственник истощает свою землю, и ему нужны такие сложные приемы как севооборот. Находящиеся в частной или государственной собственности фонтаны нефти пересыхают одинаково. Нефть приходится качать, идя на все большие расходы, а соседние месторождения обычно менее продуктивны.

Обсуждая этот эффект, экономисты XVIII века сформулировали «закон убывающей отдачи». Он применим только к дарам природы, тогда как по отношению к продуктам труда действует обратный эффект – «экономия на масштабе»: при расширении производства повышается производительность. Каждую следующую тонну зерна, серебра или угля труднее добыть, чем предыдущую; но каждый новый гвоздь, ботинок или автомобиль сделать легче, чем предыдущий. Если пахарь расширит свое поле или добавит больше удобрений, то его расходы на центнер пшеницы увеличатся; но если мельник увеличит производство муки, его затраты на центнер сократятся. Труд и знание бесконечны, ресурсы ограничены, и потому добыча всегда отличается от производства, экстракция от продукции. «Такой взгляд на мир наполнял глубокой меланхолией труды основателей нашей политической экономии», – писал великий британский экономист Джон Мейнард Кейнс. Приближение климатической катастрофы добавило к этим тревогам o зерне и угле самые насущные ресурсы – воздух и воду.