Приплывший дом - стр. 23
Девочка просто кивнула, показывая, что понимает, о чем речь, и Лес заговорила дальше:
– Но я-то знала, что дело в другом. Прабабушка перестала интересоваться Мологой после того фильма. Казалось, будто все это время она что-то искала и теперь нашла. Приплывший дом.
Олеся снова затеребила шнурки рюкзака. Никто не торопил ее, даже Майя непривычно притихла. Лис чуть ли не полностью развернулся к ним и с интересом слушал историю своей подружки, а великая тетя выключила радио.
– Однажды, когда я пришла, бабуля, встретив меня в коридоре, сообщила, что пра совсем плоха. Я зашла в комнату и увидела, что прабабушка сидит в кресле и смотрит на сервант. Сама я на эту бандуру редко обращала внимание. За годы сервант стал для меня почти невидимым. В детстве мне не разрешалось ничего там трогать, а когда выросла, уже и не замечала чайные пары, статуэтки, фотографии за пыльным стеклом. В тот день прабабушка со мной даже не поздоровалась. Я села на стул и проследила за ее взглядом. Прабабушка смотрела в одну точку. На графин. Прозрачный такой, желтоватый, а внутри – стеклянный чертик, похожий на пойманную в банку мышь. Смотрела ли пра на него сознательно или ее взгляд застыл на первом попавшемся предмете? И тут вдруг она мне призналась, что одолжила графин у заруцкой ведьмы… Кстати, он у меня с собой.
Лес стала развязывать шнурки рюкзака.
Великая тетя резко свернула на обочину и затормозила.
– Что случилось? – испуганно выпалил Лис, озираясь по сторонам.
– Тоже хочу посмотреть на ведьмин графин, – ответила великая тетя и повернулась к девочкам.
Ого, вот это история! Даже со спецэффектами!
Лес аккуратно вытащила из рюкзака стеклянный сосуд. Увидев чертенка, Дара немного разочаровалась. Он походил на обычную стеклянную фигурку, которыми забиты сувенирные лавки. Ну подумаешь, что не котик, лисичка, зайка, а чертик – с острыми ушками, хвостиком и бусинками глаз.
Олеся, глядя на графин, снова заговорила:
– Вот что мне рассказала в тот день прабабушка. Жила она с семьей в центре Мологи. Сама пра тогда была молоденькой девушкой, но уже с младенцем на руках.
Ольховая Шишка замялась и зыркнула на Майю. Та закатила глаза – опять сейчас будут рассказывать что-то якобы не предназначенное для детских ушей. Лес не сдержала улыбки, которая, впрочем, тут же погасла.
– Жила прабабушка с мужем – моим, значит, прадедом. Я его не знала, он погиб на войне. С ними жили еще ее младший брат и свекровь. Так вот, по городу стали ходить оценщики, они выносили приговор – можно или нет сплавлять дом по реке. Забракованные дома разрушали, а хозяевам выплачивали компенсацию. Крошечную совсем – новое жилье не купить. Моя семья жила в каменном доме на несколько квартир, его нельзя было разобрать и перевезти, поэтому приговорили одним из первых. Нужно было выселяться. А куда ехать моему прадеду с молодой женой, младенцем, мальчишкой и старухой? Сломило его это известие. Запил. И упросила прабабушка заруцкую ведьму помочь их семье. Сама она ведьм не жаловала, предупреждала меня никогда с ними не связываться, – Лес горько хмыкнула. – Я, конечно, знаю о старческом маразме. Но прабабушка говорила об этом еще в здравом уме. Велела избегать ведьм. Наверное, поэтому ведьминская тема меня и увлекла. Интригует же запретное.