Принцип оборотня (сборник) - стр. 23
Почему я вечно огребаю? В чём я так провинилась, что вся моя жизнь состояла и состоит из борьбы и потерь? Лейла, мама, Кир… Кэтти думает, что я баловень судьбы. Как иронично. Я ведь даже не знаю, что значит «беззаботная жизнь». И никогда не знала.
Но я оказалась в её руках отчасти по собственной глупости. Если бы я только надела тот кулон, то сейчас не торчала бы тут в качестве пленницы…
– Старшая сестрёнка вернулась, – торжественно произнесла Кэтти и с грохотом поставила коробку, два рокса и бутылку спиртного на столешницу. – В наличии три раны. Класс!
Я больше не сомневалась, что у неё проблемы с головой. В одну минуту Кэтти была агрессивной и жестокой, в другую – подозрительно ласковой, а в следующую – язвительно-саркастичной. Но как бы она себя ни вела, её не трогали чужие страдания. Власть над другими явно доставляла ей наслаждение. Кэтти нравилось изводить людей, неважно, морально или физически. Её садистские наклонности настораживали, а ещё я не знала, что она выкинет в той или иной ситуации – зашьёт меня, вспорет мне глотку или заплетёт косички.
У меня не осталось сил просчитывать её действия, концентрироваться и давать отпор. Я еле стояла на ногах, мой организм был истощён, а раны вновь открылись. Подчинение казалось единственной возможностью уйти из плена Чёрных рыцарей живой. Поэтому я не стала противиться, когда Кэтти взялась за иглу. Лишь сцепила зубы, понимая, что «сестрёнка» собирается зашивать меня без обезболивающего.
А ведь порезы были не настолько глубокими. Достаточно было скрепить края ран пластырными полосками. Но Кэтти светилась радостью от одной лишь мысли о том, что надо мной можно ещё как-то поиздеваться.
– Настолько смелая? – язвительно спросила она. – Даже не пикнешь?
– Приступай уже.
– Ты, похоже, протрезвела. Могу предложить виски. Алкоголь притупит ощущения.
– Не нужно.
– Упрямая. Похвально. Но посмотрим, как ты запоёшь, когда я начну.
И «запела» я действительно громко. Кэтти щедро полила антисептиком сначала мои запястья, затем ножевые раны, иглу и свои ладони, а потом приступила к шитью.
Стоило ей сделать первый стежок, я зашипела и разразилась трёхэтажным матом, а на втором стежке не смогла сдержаться и взвыла. Это было… Нет, слово «больно» тут не подходит. Кожу обжигало, морозило, распирало. Казалось, что игла была не одна, а как минимум тысячи. Меня будто подпалили на костре, а потом бросили в ледяной пустыне.
К тому времени, как Кэтти закончила зашивать первую рану, холодный пот покрывал каждый сантиметр моей кожи, тело била крупная дрожь, а мысли напоминали бред сумасшедшего.