Принцесса поневоле - стр. 4

– Меня зовут…

– Вас зовут… Римадзе Спартак Палладович.

– Так, поехали, – Снежко встал с места.

– А что я не так сказала? Я же не сказала, что его зовут Паллад Римадзович или Виктор Палладович… или…

– Да, я вижу, что у нас действительно нет другого выхода, как взять тебя с собой…– Римадзе закрыл лежащую перед ним папку.

– Ладно, хорошо. Не будем ломать комедию. – она произнесла театрально. – Кстати, её ломаете вы, а не я. Или Высоцкий забыл записать мои данные? – Анжелика указала на папку. Цель, которая ею была поставлена, достигнута: время оттянуто, сотрудники из себя выведены.

– Ну, предположим, что забыл. – миролюбиво произнёс Римадзе

– Тогда я вам отвечу, как ответил Николино Караччоло своему Палачу.– спокойным и абсолютно бесцветным голосом продолжила девушка,–  Меня зовут Геббер Анжелика Сергеевна, можно просто: товарищ Геббер, родилась я в … году пятнадцатого января, а это значит, что сейчас мне четырнадцать лет восемь месяцев три дня ,– она взглянула на часы,– одиннадцать часов…

  Спартак Палладович её перебил:

– Минуты и секунды не требуются.

– Тогда я думаю, у меня уже начался урок и  я вам больше не нужна.

Анжелика, не успев дать им опомниться, поспешно встала и вышла из Пионерской комнаты.

***

– Можно? – Анжелика вошла в класс и быстро прошла на место.

– Ну, что там было? – спросила её голубоглазая симпатичная соседка по парте после того, как наша героиня села. – Высоцкий?

– Не-а, другие. Ты после истории сматываешься? – Анжелика открыла учебник истории и быстро бежала глазами по строчкам.

– Нет, я не буду, ты? Я заберу твой дипломат домой.

 Игорь Степанович, учитель, чем-то был похож на пупсика: весь округлый, розовощёкий, с редким пушком на голове. Его маленькие круглые глаза часто щурились от добродушной улыбки.

Его коричневый костюм с блестящими от потёртости рукавами, коротковатыми брюками и слегка побелевшими подмышками выдавал в нём закоренелого холостяка.

Его фанатическая любовь к истории, как инфекция, передавалась ученикам. По натуре он был мягким и добрым, и чтобы он поставил двойку – надо совсем ничего не знать. Если же ученик пытался хотя бы бубнить, он вытягивал его на тройку как мог. Конечно, ученики это знали и порой пользовались. Но любили его не за то, что он прощал им незнание предмета, а за то, что он был добр и отзывчив, и никогда не обижался на их шутки.

Голос Игоря Степановича слегка приглушённый менялся, когда он объяснял новую тему. Он негодовал проискам врагов и радовался победам. Ученики, даже самые отпетые хулиганы и непоседы, боялись пропустить малейшее слово из его рассказов.