Принцесса, подонки и город тысячи ветров - стр. 27

– Научи, – вцепилась я в закатанный рукав рубахи, пока не ушёл.

– Чего-о?..

– Ну… «лямзить».

Я наспех вытерла слёзы и шумно шмыгнула мокрым носом, подбирая сопли. Видела бы фрея Кьеделиг… Но батистовый платочек с инициалами остался в кармане бархатного плащика, а этот воришка мне сейчас показался важнее всех привитых правил этикета.

Подросток поначалу зашёлся звонким обидным смехом, но умолк, напоровшись на мой горящий уверенностью и новой надеждой взгляд.

– Чего, совсем худо? – спросил он.

– Совсем, – прошептала я.

– Смотри, девка, есть одно местечко. С него выдачи нет, да только за бесплатно там не живут. Работать надо, а какой с тебя толк… В марухи тебя не возьмёт никто, мелкая ещё, в бабочки тоже рановато, хотя есть любители… Польза должна быть обчеству, понимаешь? Разве что под себя кто возьмёт, а кому ты сдалась такая чистенькая да правильная…

Слова сыпались незнакомые, непонятные. Но одно поняла сразу: про то, что выдачи нет. Потому что Фьельбрис Оркан будут искать. И потому что про Красную стражу Возмездия я читала тайком от гувернантки. Изменников принято до третьего колена…

– Я смогу… Я буду работать.

– Ты, девка, смотрю, не догоняешь. Это ж не посуду мыть да не полы подметать…

– Такое – сгодится?

Я поймала за хвост резкий осенний арси́н, предвестника грозы, и обрушила его на мелкую грязную речку, заставив поток разделиться надвое. Уж про что, а про ветра я от дяди-моряка всё знала. И когда позавчера стихия внутри внезапно взвыла при взгляде на горящий отчий дом, то с ними как-то сразу нашёлся общий язык.

– Во дела… – поскрёб мальчишка пробивающуюся поросль на подбородке.

Ольме сам всего два месяца на Дне околачивался. «Шепнули» за него, как и он за меня тогда. Подонки новичкам месяц испытательного срока дают. Проявишь себя, сумеешь заплатить старшим – тогда добро пожаловать. Будет тебе и имя, и защита, и кров. Вся эта мелкая шушера на Дне собственного слова не имеет. Хочешь работать по району – пальчиками по карманам или собой торговать, как бабочки – работай, только плати подонку. Эта вся шобла – бесправная, бездонная. Придонная, вернее. Мальки, а не рыбёхи. Среди них даже самый мелкий подонок, без единого плавничка – уже статус.

Ольме был удачливым щипачом; фартовым, как на Дне говорят. Он был немногим старше меня, и через год тощий мальчишка превратился в статного Ольме-красавчика. А из простых карманников перешёл уже в другой разряд.

– Ты, девка, о таком лучше молчи. Хоть подонки почти весь город держат, а с магами всё равно связываться не станут, если придут те за тобой. Ага, глаза пучишь… Я уже понял, что могут. Да не трясись ты, сказал же: со Дна выдачи нет. Если и сама высовываться не станешь. Звать тебя как? Хотя, нет, молчи! Нет у тебя больше прежнего имени. Будешь… вот Ветром и будешь! Ветерком даже…