Принцесса Монако - стр. 20

Ренье провел в Африке несколько месяцев, как говорят французы, «сменил обстановку». И когда готов был вернуться домой, подобно Ною, наполнил свой ковчег всякой живностью.

– Я купил пару страусов, трех шимпанзе, нескольких бабуинов и даже несколько крокодилов. Этих «красавцев» мы упаковали в ящики и должны были каждый день поливать водой, чтобы у них не треснула кожа. Мои помощники построили на корме хижину, в которую мы поместили наших животных. Я с удовольствием собственноручно кормил их каждый день, но поскольку никто из моей команды не желал убирать за ними, то всю обратную дорогу это делал я на пару с моим другом. Причем каждый день.

Ренье только-только освоился с повадками животных, когда его корабль остановился на заправку в Дакаре.

– Два бабуина вырвались на волю, сбежав из хижины. Представляете, какое это было зрелище, когда мы гонялись за ними по всему порту. Посмотреть на корабль, полный зверей, пришли толпы народа.

Вернувшись в Монако, Ренье вновь стал объектом внимания многочисленных сватов. Найти ему невесту взялся даже Аристотель Онассис.

Убежденный в том, что Ренье подойдет только кто-то особенный, Онассис огляделся по сторонам и остановил свой выбор на Мэрилин Монро. И тотчас принялся плести интриги. Вскоре слухи с подачи самого Онассиса, уверенного в том, что это ускорит дело, просочились в газеты. Однако Ренье и Мэрилин не проявили взаимного интереса.

Более того, они даже ни разу не встретились.

– Вы даже не представляете, каким застенчивым он был в те дни, – говорил Халиль эль-Хури, сын первого президента Ливана.

Эль-Хури впервые побывал в Монако весной 1950 года, и по обычаю отправился во дворец, чтобы оставить свое имя в официальной гостевой книге. Спустя несколько часов ему позвонил начальник протокола и сказал, что князь хотел бы пригласить его завтра на чай.

– Я пришел во дворец, и мы сидели вдвоем, Ренье и я, два молодых и очень застенчивых человека, причем оба чувствовали себя жутко скованно. Мы поговорили о том о сем, после чего князь поинтересовался, сколько мне лет. Я сказал ему, и тогда он ответил: «Мне столько же». Тогда он спросил, когда я родился, и тут выяснилось, что мы родились не просто в один год, а в один день с разницей в четыре-пять часов. Это сломало все барьеры между нами.

Их дружба длилась всю жизнь, однако крепла постепенно, чему на первых порах содействовала переписка.

Вновь рассказывает эль-Хури:

– Мы с ним обменивались важными письмами. Думаю, для таких людей, как мы, это единственный способ открыто общаться друг с другом, прячась при этом за собственную робость. Я уверен, именно так и было, потому что в молодости Ренье был страшно застенчив.