Принцесса и Дракон - стр. 49
– Ценитель женской красоты и покоритель нежных сердец – мсье Парсен!
– Нет! – вырвалось у Эмильенны.
– Вас по-прежнему, что-то не устраивает в способе передвижения? Может быть, поедем в ландо?
– Мне все равно, лишь бы быстрее убраться отсюда. Сделайте милость, хватит болтать и поехали немедленно! – девушка досадовала, что лишена возможности сама править конем, иначе она была бы уже у городских ворот.
Почувствовав ее нетерпение, вполне им разделяемое, Арман, одной рукой пришпорил коня и пустил его галопом. Другой же рукой он обхватил Эмильенну за талию и крепко прижал ее к себе, чтобы девушка не упала во время бешеной скачки.
Глава четырнадцатая.
До того, как они миновали заставу Ла Виллет, молодые люди хранили молчание. Эмильенна была слишком встревожена, но не имея чисто женской привычки изливать тревоги в словах, предавалась тяжелым размышлениям и молитвам. Арман же думал о Жераре.
Значит, придя к нему, Фабри рассчитывал не только спасти своего друга. Он хотел забрать юную прелестницу. Более того, он был уверен, что ему с радостью и благодарностью отдадут девчонку «по наследству». Бедная Эмили! Она даже не представляет, как ей могло бы повезти и какого блага она лишилась.
Ламерти понимал, насколько приятель отличался от него самого. Жерар мягок, мил, нежен, галантен. Уж он-то ни за что бы не стал добиваться ее любви силой. Если б ему не удалось соблазнить эту монашку, скорее всего, он предложил бы ей руку и сердце. А даже если бы смог, все равно потом бы женился – он такой.
Но ты об этом даже не узнаешь, мой ангел, думал Арман, глядя на Эмильенну. Ты уедешь со мной.
Кроме того важно, что теперь предпримет разочарованный и обиженный де Фабри. Неужели предаст? Нет, он не способен. Для Жерара понятия чести и благородства никогда не были пустым звуком. Он скорее умрет, чем станет таким образом мстить за обиду, нанесенную тем, кого он считает лучшим другом. Нет, Фабри можно не опасаться. Успокоившись на этот счет, Арман решил поболтать с Эмильенной, чтобы отвлечься от невеселых мыслей самому и развеять ее тревожное состояние, насколько это было возможно.
– Вы так легко, не задумываясь, согласились ехать со мной из Парижа неизвестно куда. Я думал, вы любите этот город.
– Любила. До того, как здесь разыгралась кровавая вакханалия. Слишком много боли. Тяжело, видя то, что есть думать о том, что было раньше. Созерцая гильотину, вспоминать как гуляла по этой площади, видеть разрушенные фронтоны домов, высохшие фонтаны, храмы, приходящие в запустение. А эта озлобленная, наглая, торжествующая чернь на улицах! Город, который я любила, умер, его разрушили вместе с Бастилией, казнили вместе с королем. И поэтому я буду рада уехать куда угодно, лишь бы подальше отсюда.