Принцесса и Дракон - стр. 33
– А как же сильные мужские руки, удержавшие вас от падения в пропасть? – Ламерти издевался, но достаточно добродушно.
– Об их достоинствах вам лучше судить, ведь это вы их обладатель, – с достоинством парировала Эмильенна.
– Пусть так. Жаль, что вы не оценили моей галантности, но раз сама прогулка пришлась вам по вкусу, то могу предложить повторить ее.
– Когда? – в голосе девушки сквозила неприкрытая заинтересованность и надежда.
– Я мог бы тебя помучить, но не стану. Мы отправимся гулять прямо сейчас.
Ее глаза загорелись от радости. Арман предложил ей свою руку, сопроводив этот жест ехидным замечанием о тех, кто нетвердо стоит на ногах. Но Эмили дала себе слово не замечать его насмешек и сарказма. Она снова вырвется на свободу, хоть и под конвоем.
Выйдя из дома, они сначала прогулялись по улицам Ситэ, навестили Сен-Шапель, которая тоже переживала не лучшие свои времена. Затем Эмильенне показалось тесно на острове, и она предложила перебраться на левый берег, что они и сделали. Всю дорогу молодые люди довольно непринужденно обменивались репликами, словно были если не старыми друзьями, то, по крайней мере, хорошими знакомыми. Завидев шпили Сорбонны, Арман вспомнил годы, проведенные там, и развлек свою спутницу несколькими забавными эпизодами эпохи своего студенчества. Эмильенна, как и накануне, забывшая обо всем на свете, кроме настоящего момента, пребывала в веселом и озорном настроении. В ответ на студенческие воспоминания Ламерти, она поведала о своих приключениях тех лет, когда училась в монастыре кармелиток. Рассказывала она так весело и артистично, что молодой человек от души смеялся похождениям юных воспитанниц монастыря и злоключениям их наставниц.
– А вы, оказывается, тот еще бесенок! Это надо же – склеить страницы требника бедной сестры Руфины! Значит, вам не всегда было присуще столь суровое благочестие, как нынче? – хитро спросил Арман.
– Может и так. Не мне об этом судить. Но и поныне я считаю любой поступок, воздающий сестре Руфине должное за ее обращение с ученицами, проявлением истинного благочестия.
– То есть вы не раскаиваетесь в содеянном?
– Ничуть, и сделала бы это снова! – Эмили не выдержала и расхохоталась: – Смотрите же, не обижайте меня, а то заклею страницы всех книг вашей библиотеки или налью чернил в кофе, который Люсьен вам подает с утра.
– А разве я вас обижаю? – вкрадчиво спросил Ламерти. Вопрос был явно с подвохом. Хорошее настроение девушки моментально испарилось, уступив место прежней недоверчивости и холодности.
– Скажем так, вы причинили мне намного меньше зла, чем могли бы, – осторожно ответила она.