Принц из серебра и золота - стр. 2
Мой отец любил рассказывать о ней истории, которые делали ее живой. Настолько живой, что казалось, будто я действительно знала ее до того, как ветер развеял ее прах. Я все еще слышала хриплый голос отца, который смешивался с потрескиванием костра, когда он рассказывал о ней. О единственной женщине, которую когда-либо любил. Теперь его рассказы стихли, а моя мать ушла навсегда.
«Истории остаются», – говорила Зан Захрай всякий раз, когда я скучала по его голосу.
– Истории остаются до тех пор, пока их есть кому рассказывать.
И так его истории продолжали жить во мне – Софии Рей Линн. Мои предки принадлежали к семьям-основателям странствующего народа, когда-то объединившихся в стэндлеров. Семья моего отца Рей, семья Захрай, к которой принадлежала наша старейшина, и семья Леан со своим гордым наследником Элиа.
Остальные семьи отказались от своей второй фамилии. Но я уверенно хранила их вместе. Словно между людьми, которых я носила в своем сердце, наконец исчезло расстояние: Ооли Рей и Лореной Линн.
Каждый стэндлер знал эти истории.
И все жили по принципам давно умерших идеалистов.
Свобода была главнейшей заповедью. Свобода и семья.
Мой отец, Ооли, отстаивал эту философию до самой смерти, и я продолжала носить ее в сердце. Наверняка и я когда-нибудь скажу то же самое своим детям.
Вскоре мы закрепили колеса наших повозок камнями и воздвигли перед ними палатки. Тихий шепот, напоминающий водопад в Смаракте, ниспадающий в спокойное озеро, проносился среди усердно трудящихся стэндлеров. Они выгружали багаж или останавливались у реки, чтобы присмотреть за животными, которые жадно пили воду.
Я обвела взглядом наш красочный лагерь и привязала одну из тканей к своей повозке. Она была алой. Цвета семьи Рей, в честь моего отца Ооли.
Мой отец всегда говорил, что мы представляем многообразие народов. Были связующим звеном между множествами мест, которые не могли быть более различными. Это я видела каждый раз во многочисленных цветах, развевающихся на ветру, когда мы разбивали наш лагерь на новом месте. Совсем недавно мы были во Фриоле, ледяном королевстве на севере. В отличие от здешних башен, там они состояли из сплошного льда. Они вонзали свои длинные и когтистые пальцы в небо, словно могли разорвать облачный покров, скрывающий солнце, – впрочем, тщетно. Вместо этого непрерывно шел снег.
Несмотря на то, что холод притуплял боль, мысль о Фриоле всегда ощущалась острым ножом в моей груди. Медный город служил пластырем, заживляющим рану. Мне не следовало оставлять там отца, упрекала я себя, глядя на башни Медного города. Я должна была позволить ветру развеять его прах здесь. Здесь, где мы всегда чувствовали себя как дома.