Принц Дома Ночи - стр. 15

«Надо же!» – подумала я, и мы пошли дальше.

– Приложи сюда руку, – сказал Воран, указывая на небольшую скульптуру пушистого белоснежного животного, стоящего на двух лапах и смотрящего вдаль, еще две пары лап были опущены вдоль тела.

– Зачем? – удивилась я, слегка дотрагиваясь до скульптуры. Хрусталь был приятно теплый.

– Она с мира Зоран, – объяснил он. – Они выбирают себе одну пару на всю жизнь и считаются символом стабильности отношений и любви. Молодые люди приходят к ней перед заключением брака, желая, чтобы будущая супруга оказалась той единственной и их отношения длились вечно. – Я хотела отдернуть руку, но он накрыл мою ладонь своей, не давая мне этого сделать, и меня обожгло его прикосновение.

– Чего ты боишься? – прошептал он мне на ухо. – Это же просто скульптура. – Он стоял сзади, прижавшись ко мне, и я даже вырваться не могла. Меня спасла Эрин, позвав его к себе.

– Неужели ты не мечтаешь о вечной любви? – спросил он меня, отодвигаясь.

Я отдернула руку, как будто обжегшись.

– Нет, я знаю, что ничто не длится вечно. – Он задумчиво на меня посмотрел и пошел к ребенку, а у меня появилось огромное желание вытереть руку, и было непонятно, чье прикосновение обеспокоило меня сильнее – его или скульптуры. Нахмурившись, я двинулась за ним следом, наблюдая, как моя дочь с обожанием смотрит на принца. Эрин всецело отдала сердце Ворану, и меня тревожила эта привязанность – как-никак мы скоро уезжаем и мне бы не хотелось, чтобы она страдала.

Возвращались обратно мы совсем поздно. Эрин вначале еще щебетала, полная впечатлений, а потом незаметно уснула. Воран поставил управление на автопилот. Он оглянулся на Эрин и, увидев, что та спит, нажал на панели кнопку, и перегородка заскользила, отгораживая нас от нее.

– Зачем? – спросила я.

– Чтобы мы ей не мешали, – объяснил он. – Мы ее услышим, а она нас нет.

Он развернулся ко мне, а я напряглась. Мы сидели в полумраке, и обстановка была интимная, я ощутила, как сгущается воздух между нами. Он протянул руку ко мне, но дотронулся не до лица, а до волос. С удивлением я ощутила, как он вынимает шпильки из прически.

– Хочу сделать это еще с утра, – сказал он. Мои волосы рассыпались и упали тяжелой волной, укрыв меня почти до талии. Его пальцы перебирали локоны. – Давно хочу прикоснуться к ним. Еще тогда, когда я вывел Эрин из лабиринта, а ты бежала навстречу и ветер играл с твоими волосами.

Он взял меня за подбородок и стал склоняться ко мне.

– Я тогда завидовал ветру, – прошептал он мне в губы и поцеловал.

Я замерла, не отвечая. Он нежно заставил мои губы раскрыться и углубил поцелуй. Его язык коснулся моего, вовлекая в танец. Поцелуй становился настойчивее, и его пальцы зарылись в мои волосы, притягивая меня ближе. Я соскучилась по поцелуям и против воли ответила, раскрываясь ему навстречу. Дэвид много работал, и поцелуи к концу наших отношений чаще стали торопливы и безлики. Этот же поцелуй заставлял вспомнить начало наших отношений, когда мы наслаждались близостью друг друга. Но у Дэвида не было таких опытных губ. Поцелуй с Вораном был естественен, как дыхание, как вальс с давно знакомым партнером, способным предугадать твое движение еще до того, как ты его сделаешь.