Примириться с болезнью - стр. 3
Душа начинает метаться. Возникает вопрос: «за что?». Но для меня этот вопрос не возникал, поскольку, с учетом того багажа, с которым я пришел в Церковь, мне это было и так ясно. «Для чего?» – это уже другой формат, и ответ на этот вопрос становится очевидным уже в процессе.
Путь был непростой, так как у меня был достаточно динамичный образ жизни, и намечался некий карьерный рост. Примириться с этим недугом было крайне сложно, почти невозможно, невзирая на то, что я был церковным человеком. И первая линия химиотерапии, которая длилась год (12 курсов), дала время подумать, проанализировать, смириться с тем, что было на тот момент. Сегодня я считаю, что тогда я просто был здоровым человеком, т. е. все познается в сравнении и все относительно.
Что помогло мне смириться? Много людей начали за меня молиться. Это очень важно, потому что у самого не всегда находятся на это силы. А чужие молитвы очень чувствуются, благодаря им мир наступает в душе. Ведь смирение приносит мир в душу. Народ Божий молится – и, слава Богу, не только я на себе это ощущаю, но и моя семья это ощущает.
– К сожалению, некоторым людям после того, как они узнают о своем диагнозе, приходится не только менять весь строй своей жизни, но и испытывать безразличие со стороны тех, кто еще недавно, пока все было хорошо, был расположен к ним, или, что еще хуже, со стороны родственников. Например, мне приходилось слышать о ситуациях, когда за тяжело больным человеком просто некому было ухаживать. Как правильно больному отнестись к такому отношению со стороны близких людей и что делать в такой ситуации?
– Знаете, за 7,5 лет своего лечения такого на себе не испытывал, и на чужих ситуациях этого практически не замечал. Чаще всего вижу совершенно противоположные – положительные примеры.
Несколько лет назад мы очень подружились с одной молодой парой. В 2006 г. у меня была серьезная операция, а в соседней палате лежала девушка, которой тогда было 23 года. С ней постоянно находился её муж. Я не знаю, какими на самом деле были их истинные чувства и отношения, но, как почти вся нынешняя молодежь, они жили «гражданским браком» до её заболевания. Когда девушке провели второй курс химиотерапии, он предложил ей зарегистрировать брак и повенчаться, притом, что люди они были совершенно нецерковные. Они венчались в перерыве между капельницами, уехав из больницы на пару часов.
Казалось бы, о какой семье может идти речь при таком диагнозе? Он вполне мог бы найти себе другую, ведь «гражданский брак» ни к чему не обязывает. Но для меня их семья стала символом радости и надежды, что не все так плохо в этой жизни, что есть еще та любовь, о которой говорят на проповедях в Церкви. С этими людьми мы до сих пор поддерживаем отношения. Муж в прямом и переносном смысле носит ее на руках, потому что она перенесла ампутацию ноги и операцию на обоих легких, и теперь они точно знают, что такое любовь.