Приманка для Цербера - стр. 35
Два часа спустя Лола вошла в электричку на станции Удельная.
Впрочем, вряд ли кто-нибудь из ее знакомых узнал бы Лолу в бедно одетой девице с потрепанным рюкзачком и чересчур выразительным макияжем. Лола недолго возилась с нынешним своим прикидом. Джинсы с вышивкой и стразами, короткие сапожки, запыленные, чтобы не выглядели слишком новыми. Довершала наряд красная куртка с капюшоном, которую Лола собственноручно протерла в некоторых местах наждачной бумагой, чтобы она выглядела сильно потертой.
Лола села поближе к проходу и принялась листать рекламную газету с вакансиями.
Впрочем, это спокойное времяпрепровождение вскоре было нарушено.
Двери вагона широко распахнулись, и в него вошел здоровенный широкомордый детина в распахнутой телогрейке, с развернутым аккордеоном наперевес.
– Дорогие товарищи, граждане и господа пассажиры! – обратился он к притихшей публике. – Разрешите привлечь ваше внимание к моему бедственному положению, а также к художественному творчеству народов бывшего Советского Союза!
Он еще шире развернул меха аккордеона, инструмент издал рыдающий всхлип, а его хозяин затянул хриплым фальшивым голосом:
– По небу плывет луна, На улице тишина, А в доме не спит одна Только мама.
– Сынок! – подала голос старушка с корзиной. – Шел бы ты отсюда лесом, достал уже со своей «только мамой». Каждый день на этой электричке езжу, и каждый день приходится тебя слушать! Главное, сколько поешь, и все никак мелодию не выучишь!
– Заткнись, мамаша! – отмахнулся исполнитель. – Мне деньги зарабатывать надо? Ты вот у меня только время отнимаешь своими разговорами, быстрее умолкнешь – я быстрее отпою! А что мелодия тебе не нравится – так ты, мамаша, не в филармонии!
И он снова затянул:
– И если когда-нибудь Разлюбит нас кто-нибудь, То слезы утрет, поймет Только мама.
– Сынок, – снова вступила в разговор неугомонная старушка, – а если я тебе полтинник дам, уйдешь в другой вагон?
– Полтинник? – с интересом переспросил певец. – Это можно обсудить…
– Постой, парень! – оживился мужчина лет пятидесяти с красным обветренным лицом. – Это что же выходит? Допустим, мамаша уже твое творчество неоднократно слышала, и оно у нее сидит в печенке и других внутренних органах, а я, может, хочу послушать! Так что вот тебе стольник – и продолжай!
– Видишь, мамаша, народ желает искусства! – радостно сообщил певец и снова развернул аккордеон.
Но тут проснулся худощавый человек с руками в наколках и свистнул в два пальца:
– Ты, народное дарование, ты мне спать мешаешь! Чтобы через шесть секунд я тебя не видел в ближайших окрестностях, иначе я не отвечаю за последствия!