Прима - стр. 33
Растерянно замираю на месте, слушая гневный голос Натальи Михайловны из динамика. О чем она говорит? Да я за всю жизнь ни разу не прогуляла, ведь на кону стоит мое будущее. Одна только мысль о пропуске заставляет желудок стягиваться в тугой узел. Нет-нет. Она что-то путает.
– Как это?..
– В дурочку играешь? – ядовито шипит она в трубку.
– Репетицию же перенесли на четыре часа, – лепечу я, пытаясь оправдаться.
– Кто перенес? Бессовестная! Если тебя выгонят, больше от меня помощи не жди. Ты меня разочаровала, Миронова.
Ее слова звучат словно приговор, от которого внутри все леденеет. Я сильно-сильно зажмуриваюсь, надеясь, что, когда открою глаза, репетиция будет по плану, и я не пропустила ее. Но мой телефон все еще в руке, и из динамика все так же доносится гневное дыхание Натальи Михайловны, а это значит, что я где-то ошиблась.
– Пожалуйста, выслушайте меня! – умоляю, не зная, что сказать в свое оправдание. – Я совсем не хотела подвести…
Но Наталья Михайловна презрительно фыркает и скидывает вызов, оставляя меня наедине с болезненным чувством вины и отчаянием.
Очередной провал, от которого хочется кричать в голос.
Да что ж такое? У меня и так душа в клочья, я не живу толком, существую, держась за последнюю ниточку – выступление, и даже здесь умудряюсь провалиться. К глазам подкатывают слезы, меня колотит, словно выбросили раздетой в двадцатиградусный мороз.
Делаю несколько глубоких вдохов, которые должны помочь успокоиться. Не помогает. В каком-то странном состоянии я звоню Лане, так как больше никого из труппы не знаю. Я не успела толком познакомиться с другими девчонками, наверное, надо было улыбнуться, подойти, завязать разговор. Ведь это нормально, общаться с теми, с кем танцуешь. Но я, поглощенная собственным горем и миром, в котором нет ничего хорошего, будто намеренно возвела стену вокруг себя. Абстрагировалась. Пожелала быть одной, чем в своре волков. И вот пожимаю теперь плоды. Сама виновата. Что сказать…
Кириленко отвечает не сразу, буквально на последнем гудке, когда я уже собираюсь сбросить.
– Чего? – недовольно бурчит она в трубку.
– Репетицию не переносили?
– Ой! А ты не знала? – тянет она с явной издевкой. А у меня от ее ответа аж кулаки сжимаются.
– Лана… – мне хочется выругаться, но я сдерживаюсь. – Когда объявили, что сдвига по времени не будет?
– В чате, вчера вечером.
– В каком чате? – непонимающе рычу я.
– В общем чате, Миронова. Или постой… Тебя же нет в нашем чате. Ой, как печально. Ну что ж поделать?
Я сбрасываю звонок, не дожидаясь продолжения издевательств. Меня колотит, в голове проносятся тысячи мыслей. Конечно, у них есть чат. У всех есть эти долбанные чаты, и звонить больше не обязательно. А я… подумаешь! Им все равно на какую-то Дарью, которую пропихнули по чьей-то протекции.