Прикоснуться взглядом - стр. 18

Я устала бояться нападений отца, после них я была полностью опустошена, хотя за всю жизнь он меня пальцем не тронул. Как бы вам описать… вы проходите мимо бешеного пса на цепи, у него пена от злости изо рта течет, он гавкает, а разорвать вас не может, но вам все равно страшно: вдруг цепь, сдерживающая его, оборвется, и это чудовище вас растерзает? Иногда мне хотелось уйти из дома. Но куда с пятью рублями в кармане? Да я готова была жить на них в подвале, питаясь корочкой черного хлеба в день, но как при этом ходить в школу? Где мыться? Приходилось терпеть, терпеть, терпеть… Плюс, я настолько была не уверена в себе, считала себя уродиной. У меня не было необходимых вещей. А зимой мне приходилось ходить в старой шубе из искусственного меха, в которой я была похожа на ободранного медведя. Каково, если девочку в автобусе теребят за плечо с вопросом: «Женщина, вы выходите?» Нет, этот шкаф в убогой шубе не женщина, а девочка, в крайнем случае подросток. Однажды я забыла, что человек все может. Проснувшись в праздничный день и выйдя из своего чулана, да-да, именно чулана, а не комнаты, я жила в чулане без окон площадью метра четыре в квадрате, я снова наткнулась на попреки отца. Я пошла в ванну. Думала о своей собачьей жизни и плакала с полчаса. Потом посмотрела на себя в зеркало и бросила вызов богу: «Господи, ты считаешь, что где-то есть место хуже моего, называемое адом? Так покажи мне его». Я взяла все таблетки из краски для волос и выпила их, запивая водой из-под крана, быстро глотая. Мне стало так спокойно. «Оказывается, это так просто и легко… Столько мучилась и зачем?» – говорила я своему отражению. Я уже на границе между смертью и жизнью. В пути… Очень скоро яд начнет действовать. Через часок я уйду умирать на Семеновское поле, под куст. Буду умирать одна, словно дикий волк. Нет, я не хочу передумывать. Сыта по горло такой жизнью. И вдруг я испугалась, где-то минут через двадцать. А хватит ли таблеток? Без колебаний взяла вторую пачку маминой краски и выпила все токсичные таблетки. Из ванны я вышла вся зареванная, с опухшим как у поросенка лицом, но этого никто не заметил, как и моего часового отсутствия. Отец резко и грубо дал мне денег и сумку для хлеба. Я пошла в магазин. По дороге заглянула в почтовый ящик и обнаружила письмо для себя от друга. Взяв его, я продолжила путь в булочную. Там была большая очередь, у меня было достаточно времени для неторопливого чтения. Оказывается, существует человек, интересующийся моей жизнью. И только прочтя письмо, я, нашпигованная токсичными концентрированными таблетками в количестве двадцати штук, поняла, что все в этой жизни можно поменять. Просто нужно потерпеть пару лет. О том, что что-то можно изменить в отношениях с отцом, мне даже в голову не приходило. Блин. Я же умираю. Я сейчас умираю. По-настоящему умираю. Может быть, уже слишком поздно и я прошла точку невозврата. Меня уже достаточно сильно мутило. Во рту был вкус перекиси, в носу запах перекиси, вместо слюны – перекись. Еще несколько человек передо мной. «Ну, давайте же быстрее, мне нужно купить этот чертов хлеб, я же спешу, могу не успеть вызвать скорую», – думала я. Мне вдруг так стало жалко себя, своего друга и той жизни, которую я себе уже представила через пару лет. Одна стена булочной была стеклянной, через нее меня припекало ласковое майское солнышко. Открывался чудесный вид на цветущий вишневый сад. В детстве я часто высматривала в нем ягодки покраснее. Все возрождалось, только одна я умирала. Домой мчалась быстро. Жила я на пятом этаже хрущевки без лифта. Лестница казалась бесконечной. Ноги предательски заплетались, подкашивались, не успевая за мной. Просто бесконечные ступеньки.