Прикосновение - стр. 77
– Слушай, ты, скупердяй шотландский! – зашипела Руби, сверкая глазами. – Ишь чего вздумал – облагодетельствовать престарелую потаскуху! Нет уж, и без ваших подачек обойдемся, мистер Кинросс! Меня не одурачишь! Врешь ты все – на самом деле ты такой же святоша, как все. Да, зарабатывать я начинала лежа, а теперь помогаю другим девкам торговать собой, зато это честный труд! Представь себе, честный! Замужним женщинам не больно-то охота ублажать мужей, и я их не виню, ведь мужья или вечно пьют, или немощны, или морят жен голодом, а деньги тратят на курево и выпивку. Но надо же им куда-то сливать всю свою слизь и грязь! Если женщина не знакома с мужчиной и уж тем более не любит его, значит, она имеет полное право требовать с него плату за услуги! Или, по-твоему, не имеет? Отвечай же, стручок с постной рожей!
Александр от неожиданности пошатнулся, схватился за дверь денника и расхохотался.
– Ох, Руби, как же я люблю, когда ты входишь в раж! – Он вытер выступившие слезы и крепко взял отбивающуюся Руби за руки. – Слушай, глупая! Выслушай меня до конца! Есть люди, с которых начинаются длинные цепочки событий, и ты одна из них. Если бы не ты, мне бы и в голову не пришло заключить союз с Сун Чжоу, а без него мне нечего и мечтать о том, чтобы развернуться. Я заплачу тебе не за божественное наслаждение, а за то, что ты оказала мне неоценимую деловую услугу. Да, я скупой шотландец, но шотландцы – честный и благородный народ, и я тоже таков. Чтобы добиться в жизни хоть чего-нибудь, мне пришлось быть скрягой, но, как только я разбогатею, я перестану считать каждый грош. В этой сделке ты должна быть полноправным партнером, Руби, – даже если пока участвуешь в моих делах только по ночам.
Последняя фраза, намеренно двусмысленная и дерзкая, рассмешила Руби; буря утихла.
– Ладно-ладно, будь по-твоему, негодяй ты этакий. По рукам?
Он пожал ее протянутую руку, а потом привлек к себе и поцеловал. Как легко было бы полюбить ее!
Альянс шотландца и китайца подразумевал предельную осторожность и тщательное соблюдение секретности. Сун объявил китайскому населению Хилл-Энда, что уезжает на родину месяцев на шесть-восемь и берет с собой телохранителя; жену и детей он оставлял под опекой Сэма Вона, Чань Хэя и еще нескольких родственников.
Двадцать отобранных Суном работников были молодыми и сильными, и, как подозревал Александр, с патрицием-мандарином их связывали узы, понять сущность которых было под силу лишь китайцу. Эти двадцать мужчин принадлежали Суну душой и телом. По-английски они говорили лучше, чем большинство старателей-китайцев, но были одеты как кули.