Приключения Весли Джексона - стр. 35

Я так злобно закричал: «Стой! Кто идет?» – что человек едва не упал. Он остановился как вкопанный.

– Полковник Ремингтон, – отвечал человек, и, ей-богу, это был он, собственной персоной. Он был пьян.

А мне было все равно, полковник или не полковник, я был здорово раздосадован. В один прекрасный день этот самый человек – этот старый индюк, нализавшийся в городе, как какой-нибудь Какалокович, как всякий обыкновенный рядовой, – возьмет и подвергнет меня мучительному допросу, который навсегда меня опозорит. Ладно же, я тебе покажу! Я приказал ему подойти и предъявить удостоверение, и он подчинился. Когда все формальности были закончены и полковник мог следовать дальше, он посмотрел на меня и сказал:

– Рядовой Джексон, не так ли?

– Да, сэр.

– Право, я вами горжусь. Отличное несение караульной службы – ничего лучше не видел. Упомяну об этом утром вашему ротному командиру. Пока такие молодцы, как вы, стоят на страже у ворот нашей великой родины, американцам нечего тревожиться за свою безопасность. Доблесть нашей нации, рядовой Джексон, живет в мужественных, бравых сердцах таких молодцов, как вы, а не в жиденьких, слабых сердечках таких людей, как…

Я думал, он будет правдив и скажет: «таких людей, как я сам», но он сказал:

– Как Бенедикт Арнольд.

Ну, я не исследовал Бенедикта Арнольда и не знаю, жиденькое у него сердце или нет, но что до меня, то полковник был совершенно прав.

– Да, сэр, – сказал я.

– К тому же, – продолжал полковник, – мы будем бить врага до тех пор, пока не поставим его на колени и не сотрем коррупцию с лица…

Полковник, видимо, хотел сказать «с лица земли», но вдруг оказался не в силах договорить фразу, которую так легко было кончить. Я уже готов был сделать это за него, но тут он скорчил гримасу, будто вспомнил что-то очень противное, и шепотом начал ругаться:

– Грязная, дрянная провинциальная девка…

Из этого я заключил, что полковник тоже был повинен в половых сношениях не при исполнении служебных обязанностей, подобно сержанту Какалоковичу, и, быть может, с той же самой девицей, поскольку Какалокович вернулся домой значительно раньше.

Я не хотел быть невежливым, но мне показалось, что, если я хочу оправдать его высокую похвалу, я должен возвратиться к исполнению своих обязанностей, и поэтому я сказал:

– Покойной ночи, сэр, – и зашагал прочь.

А полковник, видно, был немножко не в себе с перепою или еще с чего-нибудь, потому что вдруг стал говорить речь, ужасно похожую на ту, которую однажды произнес по радио президент Соединенных Штатов. Полковник повторял речь президента слово в слово, таким же точно тоном и вообще старался походить на президента. Мне и раньше приходилось слышать, как это делают наши солдаты. Почти каждый солдат в нашей армии любит изображать президента, особенно когда тот говорит, что был на войне, видел мертвые тела американских солдат, ненавидит войну и заверяет американских отцов и матерей, что уж он-то позаботится о том, чтобы их сыновьям не пришлось идти на войну, и так далее, и тому подобное. Каждый солдат в нашей армии, который слышал эту речь, хорошо ее помнит и подчас передразнивает президента или хотя бы повторяет его речь про себя. Я тоже часто повторял про себя эту речь, но ничуть не сердился на президента, а только удивлялся, как это вдруг все обернулось, что даже величайший народный избранник не в силах больше управлять событиями – никто на свете не способен остановить войну, даже президент Соединенных Штатов, политический вождь самого великого, сильного, богатого, свободного и передового народа в мире.