Приключения Сони в картинной галерее - стр. 10

4 «А» прошёл второй этаж, побывав во всех залах, и поднимался уже на третий, когда Соне всё-таки удалось протиснуться к Ирине Сергеевне. «Хоть в чём-то сегодня повезло», – девочка иронично улыбнулась.

Вот и третий этаж. В первом зале были уже не картины, а полки с куклами.

– Игрушки Атлантиды, – пояснила экскурсовод. – Андрей Андреевич подумал, что несправедливо будет, если куклы девочки, которая так много значила для талантливого художника, останутся пылиться в каком-нибудь чулане. Он вообще относится к портрету Атлантиды, как к живой девочке, в этом Андрей Андреевич сам не раз признавался. Это звучит несколько странно, однако на самом деле директору просто жаль погибшего ребёнка, он любит детей.

– Что поделать? Сбрендил, – услышала Соня за спиной и оглянулась.

Это был незнакомый мальчик – друг Ромы, которого тот притащил с собой.

– Почему сбрендил? – вступилась она в защиту директора. – Тебе же сказали, он детей любит, и ему жаль Атлантиду.

– Ой-вой-вой, – стал кривляться мальчик, – защитница нашлась. – Какой нормальный человек будет относиться к неодушевлённой вещи, как к живому существу? Рома, это у вас умственно отсталая, или как?

Рома прыснул в кулак, но вслух сказал:

– Владик, зачем ты так? Лучше не лезь, а то получишь в глаз.

– О кого? От неё? Я?

– Да. Ну, в крайнем случае, от её старших друзей.

– Друзей? – с сомнением изрёк Владик. – С чего ты взял?

– Да уж знаю. Сам получал, – неохотно пояснил Рома.

– В глаз?

– Не. По затылку. От рыжей фурии. А она, между прочим, лет на пять старше.

– Алиев, тише! – шикнула на него Марья Ивановна.

Кукольный зал кончился. В следующем зале кукол больше не было, но не было и картин. Зал был пуст. Вся левая его сторона, наверное, была окном, потому что стену целиком, от потолка до пола, закрывали плотно задвинутые шторы.

– А сейчас прошу отойти на середину зала, – попросила Ирина Сергеевна.

4 «А» с родителями, учительницей и присоседившимися к ребятам другими посетителями музея повиновались, недоумённо переглядываясь и вертя головами по сторонам.

– Сейчас вы увидите одну из самых больших картин в творчестве Звездочеева, – торжественно объявила тем временем экскурсовод. – Эта картина – лучшее творение Глеба Юрьевича. Наряду, разумеется, с «Атлантидой». Итак, внимание, перед вами…

Она взялась за свисавший с карниза шнурок

– … картина «Полуночный мир Мечты»!

И дёрнула за шнур.

Шторы разъехались, по залу прокатился восхищённый вздох. Картина была огромна – занимала всю стену 80-меторового зала, и действительно, хороша. На первый взгляд на ней всё было просто: обычная полночная дорога, освещённая фонарями и обрамлённая по обеим сторонам деревьями. Но приглядевшись, Соня стала замечать светлячков, мелькающих меж деревьев. Через минуту поняла, что это не светлячки, а феечки. Луну на миг перекрыла тёмная фигура и быстро заскользила дальше, выхватываемая из темноты светом фонарей. Да это же Баба Яга на метле! В лунной дорожке пруда, вырытого недалеко от дороги, мелькнул большой рыбий хвост, потом высунулась длинноволосая девичья голова…