Приключения рыцаря из Милана - стр. 9
Впрочем, о произношении и диалектах пусть лучше рассуждает Данте>16. Может быть, он ещё допишет свой трактат De vulgari eloquentia>17 о народном итальянском языке, который, как мне известно, пока дописан только до 14-й главе 2-й книги. Великий флорентинец утверждает в этом трактате, что в Италии есть не менее четырнадцати наречий, не считая многочисленных различий внутри регионов. Тосканцам, в том числе и флорентинцам, конечно, он отказывает в том, что они говорят на народном итальянском языке:
«Перейдем к тосканцам, которые в своем несносном безрассудстве явно притязают на честь блистательной народной речи. И тут упорно безумствует не только простой народ, но, как нам достоверно известно, упорствуют также и очень многие именитые мужи». >18
Вот такой бескомпромиссный Данте. Надеюсь, он не попадет в руки своих соотечественников, которые официально пообещали его сжечь ко всем чертям.
Но что-то я увлекся. Продолжим. В общем, я был уверен, что Сеньор Никколо является уроженцем Флоренции или Тосканы. Но что это мне давало? Одновременно ничего и вместе с тем очень многое.
Мои размышления прервал грубый голос:
– Стой, приятель! Ну ка остановись, говорят тебе!
От стены заброшенного монастыря францисканцев отделились четыре фигуры и приблизились ко мне. Сразу было понятно, что мне «повезло» повстречаться с неаполитанскими ночными грабителями, которые обирают запоздавших одиноких путников. Такие ребята в живых никогда никого не оставляют, чтобы не было свидетелей. В этом обычае есть определенный смысл – ведь за грабеж могли запросто повесить на виселице, что, согласитесь, никому не понравится.
Я так увлекся своими мыслями, что не заметил притаившихся под стеной монастыря этих любителей наживы. Хотя их было как минимум четверо, бежать я не собирался. Я остановился и сказал:
– Доброй ночи, синьоры. Вы что-то хотели?
Возможно, в другой ситуации, не будь со мной оружия, я бы предпочел убежать, тем более, что сейчас при мне было целое состояние – двести золотых флоринов, спрятанных в мешочек и засунутых за пазуху, аванс от синьора Никколо, – но при выходе из замка мне отдали мой болонский меч, и поэтому волноваться мне не следовало. Волноваться должны были остановившие меня грабители. Этот меч мне подарил Джакопо Гоцци из Болоньи.
После отъезда из Милана я целый год прожил в Болонье, прежде чем отправился на юг, и довольно близко сдружился с Джакопо, который в то время с полным правом считался одним из самых лучших фехтовальщиков в городе. Почти год я посещал занятия Джакопо Гоцци, и, смею вас уверить, кое-чему полезному у него научился. Перед отъездом из Болоньи он подарил мне один из своих мечей. Это был болонский легкий меч с узким лезвием средней длины и с небольшой рукоятью из слоновой кости. Его ножны были сделаны из прочной тисненой кожи.