Приключения Робинзона Крузо. Перевод Алексея Козлова - стр. 47

Эта мысль ошарашила меня и ввергла в холодный пот, волосы встали у меня на голове дыбом, и едва дождавшись окончания грозы, я, отложив в долгий ящик все другие мои работы, включая рытьё пещеры и возведение ограды, принялся мастерить ящички для пороха и срочно шить для него холщёвые мешочки. Мне надо было срочно разделить порох на малые порции, и припрятать его в в разных местах, чтобы, даже взорвись он, мой порох не вспыхнул бы весь разом. Затем я стал продумывать, каким образом расположить свёртки таким образом, чтобы они при возможном взрыве не воспламенились друг от друга. На это у меня ушло примерно две недели неустанных трудов. Итак, у меня было пороха не менее ста сорока фунтов, я разделил его примерно на сто пачек. Я запрятал их по разным расщелинам горы, там, куда ни при каких обстоятельствах не могла проникнуть сырость и вода, и у каждой закладки поставил хорошо различимый знак. Касаясь подмоченного бочонка, кажу следующее, относительно него у меня не было никаких опасений и я поставил его в погреб, который я юмористически именовал «кухней».

Не отвлекаясь ни на минуту от основных дел, я тем не менее везде ходил с ружьём, отчасти из кайфа осознавать себя вооружённым джентльменом, отчасти в чаянье подстрелить на ужин какую-нибудь вкусную дичь, иногда порой – для безопасного более тесного знакомства с ресурсами острова. Так в первый же день, когда я отправилсв путешествие по острову, я обнаружил, что на острове водятся дикие козы. И я очень обрадовался этому, однако моё ликование скоро поутихло – козы были так пугливы и имели такие быстрые ноги, что к ним приблизиться было ну совершенно невозможно! Мои попытки постоянно оказывалист тщетными. Но я не утрачивал надежды при удобном случае подстрелить хоть одну из них. Со временем я заметил, что они тут же пугались и убегали, увидев меня с горных кряжей. Но если им случалось пастись в долине, в то время как я оказывался на плато выше их, то они не обращали на меня совершенно никакого внимания. Из этого я вывел вполне логичное умозаключение, что зрение коз зрение устроено таким образом, что их взгляд направлен исключительно вниз и им не дано от природы увидеть, что творится над ними. Это было величайшее научное открытие из всех, какие когда-либо совершались на этом острове. Совершив его, я принял за закон, желая подстрелить козу, взбираться на какой-нибудь утёс, откуда мне теперь довольно легко удавалось подстрелить пугливое животное! Первым моим охоничьим трофеем была коза-мать, подле которой обретался сосунок-козленок. Я был огорчён. Коза была мертва, а сам малыш, который с лёгким блеянием сначала стоял, как на привязи, а потом, когда я подошёл, чтобы забрать добычу и понёс её на плечах в пещеру, покорно, бежал за мной, как дитя бежит за отцом. Перебросив старую козу через частокол, я поднял козлёнка и тоже перенёс его за загородку. Я хотел сделать его ручным, но он не мог ничего есть, кроме молока, и мне пришлось зарезать его и съесть. Эти два охотничьих трофея надолго обеспечили меня мясом, учитывая, как экономен я был и как бережно относился к запасам пищи, в особенности хлеба.