Приключения Робинзона Крузо. Перевод Алексея Козлова - стр. 37
«Как горе, так и радости с горы
Внезапно потрясают наши души!»
Объятый горячечными мыслями о моём спасении, испытывая воистину электрические чувства я, как гусь на току разгуливал по берегу туда-сюда, то и дело вздымая длани к небу, вихляясь всеми частями своего тела, я не смогу даже описать одну сотую испытанных мной чувств и своего поведения, ведь я всё время размышлял об утопших своих собратьях, из коих, похоже, кроме меня, не спаслась ни одна живая душа; я скажу, забегая вперёд, начиная со времени своего спасения, я уже никогда не столкнулся с ними, никто из них не попадался мне на глаза, не было ни их тел, ни следов, ни криков – ничего не было, кроме трёх мокрых шляп, разбросанных по берегу, и двух башмаков с разных ног.
Застрявшее на мели судно терялось в клубящейся мгле, я с едва мог различал его, столь далёкое, что я сам удивлялся, как мог преодолеть такое расстояние. «Боже мой, – твердил я про себя, – и как это я умудрился-таки выбраться на берег?» Начиная приходить в себя и видя своё нынешнее положение, я стал осматриваться вокруг, мне хотелось понять, куда я попал и что мне теперь предпринимать. Моя пылкая радость быстро испарилась: я вдруг осознал, что неожиданно спасшись от смерти, я отнюдь не избавлен от других угроз и бедствий. С одежды моей струилась холодная вода, переодеться мне было не во что… У меня не было ни крошки во рту, страшно хотелось пить. Мне нечем было подкрепить свои тающие силы. Ужасный выбор поджидал меня: либо помереть с голоду, либо стать кормом для диких зверей.
Самое ужасное заключалось в том что я не имел никакого оружия, благодаря которому я мог бы поохотиться и добыть каких-нибудь съедобных животных, будучи одновременно защищённым от хищников, которые тут наверняка водятся и могут в любую минуту напасть на меня. В общем, в карманах у меня было шаром покати, был ножик, моя курительная трубка и остатки табака в табакерке. Вот все мои припасы. Когда до меня это дошло, я впал в полный ступор и долго бегал взад и вперед по берегу как оглашенный. Едва закатилось Солнце, своими испуганными, спутанными мозгами я стал с замирающим от ужаса сердцем вопрошать себя, что со мной будет, если здесь водятся всякие хищные твари, ведь, как известно, их мёдом не корми, только дай побродить в поисках лёгкой добычи.
Я не мог придумать ничего иного, кроме как залезть на росшее поблизости дерево, толстое, разлапистое, чем-то похожее на ель. Ель оказалась вся в колючках, но мне не приходилось выбирать, это было единственное доступное для меня место, где я безопасно мог перекантоваться этой ночью, оставив раздумья, какой смертью мне придётся умирать на следующий день. Никакой другой возможности у меня не было. Утром я отправился в путь, пытаясь выяснить, есть ли здесь вода, которую можно пить, и пройдя буквально с четверть мили, к счастью, обнаружил в зарослях источник чистой воды. Утолив жажду и пожевав щепотку табаку, дабы немного приглушить голод, я направился к дереву, залез на него и попробовал поудобнее на нём устроиться, чтобы не упасть во сне. Для защиты самого себя я наскоро вырезал из короткого толстого сука дубинку и, будучи всё время начеку, занял оборонительную позицию. Усталость быстро сморила меня, и скоро я спал крепким богатырским сном. Вряд ли кто-то ещё, попав в подобное положение, мог спать таким крепким сном. В результате я выспался, как младенец и теперь я чувствовал такую лёгкость ума и тела, какой не чувствовал никогда.