Приключения порученца, или Тайна завещания Петра Великого - стр. 33
– Да… размышлял и удивлялся Алёшка– не зря хлопчика нашего государь к себе затребовал. Большим енералом негра наш буить.
Надо сказать, что за время дороги, и Толстой и Савва и Лёха и Давыд, привязались к нему, как к своему родному, поражаясь его уму, душевной доброте и не детской уже мудрости и терпению.
Так проходили день за днём. Мазепа больше с ними не общался и, как будто, забыл о них. На все их просьбы он отвечал непонятным а потому и угрожающим молчанием.
К осени стали прибывать в Батурин подводы со всяким снаряжением. Воз за возом привозили казаки пушки, бочки пороха, хлеба, гнали овец, табуны лошадей. Казаки то прибывали в город, наполняя его шумом, гвалтом, пьяными криками и песням, то исчезали почти совсем, и город затихал в ожидании очередного наплыва. Судя по всему, Мазепа из города не отлучался, постоянно находясь под защитой городских укреплений. Видел Савва, как приезжали к нему разные странные люди. Однажды рано утром видел он, как через главные городские ворота проехал эскорт из нескольких всадников, одетых в синюю шведскую кавалерийскую форму. Иногда в городе слышалась польская и немецкая речь. Приезжали и татары из Крыма и турки. Однажды услыхал Савва разговор казаков из охраны. Дело было поздно ночью, во дворе горел костёр, становилось уже прохладно и казаки грелись у костра. Они были сильно пьяные, поэтому речь их была слышна даже в горнице.
– Ой, Дмитро, чуешь, когда ж батька нас на москалей повидэ. Сил уже моих нет, уж и не можно духу ихнего терпеть в Украине.
– Вот погодь, Орлик говаривал, ещё не время, нет пока наших сил. Вот, как свеец Карла придёт, одолеет антихриста, так все вместе и погоним москалей вонючих, вот тогда и погуляем.
– А пойдёт ли Сечь за батькой, ведь есть казаки, шо сумневаются, думают, шо сила москальская вверх берёт.
– Да не сомневайся ты, Корыто, не возьмет уже их сила. Вона, дружина батькина – Булавин Кондратий на Дону дело затеял, у Бахмуте народ собирает, на копях соляных, а там и Кагальницкий городок возьмет. А ежели ещё и султан поднапрёт, то и крышка Антихристу будет. На то лето в Москве погуляем, помяни моё слово. Только надо терпеть трохи, терпеть, уж недолго осталось…
Этот разговор Савва обсудил с Петром Толстым и с Алёшкой. Дальше тянуть было нельзя, – надо срочно сообщить государю о готовящейся измене. Надо бежать, но как. Всем пятерым им не выбраться. Ломали голову так и эдак долго. На третью ночь Пётр Толстой предложил бежать одному только Савве. Если он, даст бог, выберется из города, а паче доберётся до Москвы, до государя, то гетман уже не посмеет тронуть ни Толстого, ни мальчонку – гетман расчётлив, коварен, но и труслив. Для спасения своей шкуры, пришлёт он их в Москву, выдаст царю с почетом, и тем самым постарается заслужить себе прощения и оправдания за готовившуюся измену. Расчёт был коварный, но верный, хоть и рискованный, да и другого выбора уже не было. С каждым днём их судьба и судьба мальчика всё больше и больше завесила от военного счастья России на полях Велико Польши и Саксонии. А судя по всему, они там у Сашки Меньшикова складывались не так, как хотелось бы того царю. Алёшке бежать было нельзя, так как только он отвечает головой за отрока, да и вдвоём с Давыдом бежать труднее, чем одному, Пётр же Толстой стар, да и фигура очень уж приметная. Савва, после некоторого размышления одобрил этот план. Алёшка не возражал, так как от мальца он не отдалялся и потому наказ царёв выполнял. На том и порешили. Нужно было раздобыть казачью форму по росту и сбрить заметную Саввину броду, а там даст бог в ночи и уйдёт он от погони.