Приключения отставного опера Мигреня и его друга Сверла - стр. 13

–Нет, я точно когда-нибудь тебя пристрелю. А потом уйду на пенсию. Ну, или уйду на пенсию, а потом пристрелю.

Сотрудник показал начальнику паспорт убитой, найденный в ее сумочке: «Коноплянская Луиза Павловна, № года рождения…»

–Ну вот, а мне втирала по телефону, что на юге. Понятно. Хотя, ничего не понятно. Ты еще здесь, Мигрень?

Коля приблизил свое лицо к начальнику отдела полиции, наставительно произнес:

–Никогда, никуда не спишите. Пусть время догоняет вас, а не вы его.

–Тоже мне, филосОф,– ухмыльнулся Пилюгин. Живо сюда Коноплянского!

Однако «живо» за директором агентства недвижимости мчаться не пришлось. Мигрень столкнулся с ним нос к носу в дверях «Эвереста». Как ни странно, Коноплянский был вроде бы трезвый.

Первым делом Пилюгин приказал надеть на Илью Ильича наручники, чтобы «снова не исчез». И обыскать. Тот вертел желтыми от водки глазами, удивлялся:

–Вы что же, господа, из-за дохлой курицы меня решили арестовать? Смешно, право.

–Какую курицу ты имеешь в виду? – спросил Гена Раков.

–Так я только одну на Сельском рынке купил, мясник там же ей голову снес и в пакет упаковал.

–Почему она здесь оказалась? – задал уже вопрос Пилюгин, зло взглянув на криминалиста – не лезь, куда тебя не просят, занимайся своим делом.

–Сейчас все расскажу. Воды.

Слава протянул ему пластиковый стакан из напольного кулера. Коноплянский выпил трясущейся рукой.

–Не вышло у меня дома с куклой, – заговорил он, – решил в офисе драматический спектакль устроить. Бросить в лицо изменнице и резиновую бабу, и окровавленную курицу. Мол, вот это ты в двух лицах, а кровь твоя подлая между нами, как непреодолимая река предательства.

–Красиво, – сказал подполковник.– Вам бы и в самом деле спектакли на сцене ставить. Прям, Шекспир. Ну, а дальше?

–Она слушать меня не стала, просто швырнула в меня эту дохлую птицу, а я обратно в нее…

–Представляю картину,– опять встрял Раков. – И?

– А что «и»? Не убивать же мне ее было. Забрал свою резиновую Лариску и в бюро к господину Мигреневу подался. Поплакаться, уж больно он сердечный.

Пилюгин не выдержал:

–Да нет у Мигреня сердца, и никогда не было! Коля по утрам котятами завтракает, а ужинает эмбрионами из абортария! Поплакаться, видите ли, ему захотелось.

–Ну, это уж слишком, товарищ подполковник, – вступился за приятеля Слава. Сам Мигрень невозмутимо стоял и сверлил глазами Коноплянского. На слова Пилюгина он, казалось, не обратил внимания.

Подполковник понял, что переборщил:

–Это я образно…образно, конечно. Извини, Мигрень, то есть, Менингит, то есть…ладно, проехали. Зачем всё же в «Добрый Тобби» поехал? «Поплакаться»…Не верю!