Приказано жениться - стр. 8
Напудренный парик украшали бриллиантовые банты-заколки, а у уголка накрашенных карминно-красным цветом губ красовалась черная бархатная мушка в виде сердца. Пышная грудь дамы так и грозила вывалиться из декольте, украшенного тонкими золотистыми кружевами, а талия была сильно затянута корсетом, отчего её обладательница тяжело дышала.
На плече у дамы Настасья заметила бриллиантовую букву «Е» на муаровой синей ленте. Судя по всему, дама входила в свиту её императорского величества. Фрейлина или, что скорее, статс— дама.
Сердце забилось еще сильнее. Обычаи императорского двора Насте были знакомы лишь по обрывочным рассказам соседей, у кого хватало средств путешествовать в Питерсбурх, да по нелепым воспоминаниям отца, в основном сводившимся к тому, где он играл и пил. С горечью девушке вдруг подумалось, что она гораздо лучше осведомлена о питейных заведениях, чем о традициях столичной знати.
С волнением и тревогой Настя посмотрела на своего провожатого, который смело и в то же время подчеркнуто почтительно склонился над протянутой белой рукой.
– Белов, Белов, вы опять здесь? Государыня ценит ваше рвение, но ступайте домой, отдохните после дежурства! – почти по-матерински пожурила придворная дама молодого преображенца, смотря на красавца-офицера с особой нежностью.
Из-за корсета она говорила с придыханием, растягивая слова.
– Марфа Симоновна, я у ваших ног с нижайшей просьбой, – Григорий, зная о симпатии, которую наперсница императрицы питала к молодым гвардейцам, а особенно – к нему самому, заговорщицки подмигнул. – Только в ваших силах помочь мне!
Склонившись к самому уху, он оживленно зашептал что-то статс-даме, указывая на окончательно оробевшую Настеньку.
– Какой же вы нахал! – воскликнула Марфа Симоновна, шутливо ударив его веером по плечу.
Григорий ослепительно улыбнулся и развел руками, словно говоря: «уж какой есть».
Статс-дама тем временем оглядела девушку. От ее взора не укрылись ни старое платье, ни волнение, плескавшееся в серых глазах. Очередная провинциалка, бледная и невзрачная, но раз уж за нее просил сам Белов…
Марфа Симоновна украдкой бросила взгляд на статного гвардейца. Он стоял, возвышаясь над толпой, будто позируя. Не всякому было дано столь много: помимо весьма приметной внешности Григорий Белов обладал еще острым умом и благородным происхождением. Один из немногих, кто с честью прошел инициацию в полку, преображенец теперь заслуженно нес караул у личных покоев императрицы. Правда, был у бравого гвардейца один недостаток: любвеобильность. Кобель Белов был еще тот.