Приказано жениться - стр. 43
– Ладно, чего во дворец пожаловал? – Рассумовский, убедившись, что ему не будут перечить, обрел прежнее добродушие.
– Милости у ея величества испросить хочу, – преображенец оглянулся, заметив, что вокруг все навострили уши.
Стало быть, сплетня о том, что любимец женщин Белов попался в силки еще не облетела дворец. Скорее всего, Алексей Григорьевич, услышав занимательный анекдот за завтраком, позабыл об этой шутке и вспомнил, лишь когда увидел самого Григория.
– Мало тебе вчера было? – хмыкнул фаворит. – Ты учти, Елисавета Петровна про тебя решительно настроена. Перечить будешь, в сердцах и в Сибирь послать может!
– На все воля Божья и государыни нашей! – отозвался Белов. И чуть подался вперед, наклоняясь к Рассумовскому. – Алексей Григорьевич, на деле просьба у меня к вам. Наедине бы…
Тот вздохнул и тяжелым взглядом обвел комнату. От него не укрылись пристальные взгляды присутствующих. Ночной император почмокал губами, подыскивая нужные слова.
– А ну пшли вон! – наконец негромко приказал он.
Все засуетились, замельтешили, торопясь выйти сквозь золоченые двери.
– Вставать лень, – пояснил Рассумовский гвардейцу, весьма довольный собой. – Говори, что у тебя?
Григорий на секунду заколебался, а потом решительно сказал:
– Окажите мне милость: не говорите никому о приказе Елисаветы Петровны.
– А что так? – бывший церковный певчий с интересом посмотрел на преображенца. – Никак от свадьбы уйти хочешь?
– Хочу, – Белов не стал отрицать. – Только не дано это. Сами знаете, коли Елисавета Петровна решила что, отступать не будет!
– Верно, тогда пошто тайну хранить?
– Да вы сами подумайте! Как девки наши узнают, что невеста моя в фрейлинах ходит, они ж тогда ее со свету сживут! По углам все шушукаться будут, да пальцем тыкать! – Григорий покачал головой. – А я службу оставлять не намерен, вот и придется…
– Ты что, тайно венчаться решил? Ох, Гришка, после такого курицы наши точно жену твою заклюют!
– Мыслей о тайном венчании у меня и в помине не было, но… хочу представить, что по любви мы сошлись. Оно всем спокойнее будет.
– По любви-и-и, – протянул Алексей Григорьевич. – На обман, стало быть, пойдешь?
– Пойду, коль женщину защитить надо.
– А невеста твоя что, сама за себя не постоит?
– Постоит… – в памяти сразу же всплыло, как гневно сверкали огромные серые глаза, когда Настасья бросила мундир в траву. – Я больше яду боюсь.
– Да кто тебя травить-то будет?
– Меня вроде некому, а вот Настасью… Мало ли кто что решит… – Преображенец опустил голову, старательно рассматривая лежащие на столе карты. – Ей много не надо – худенькая, маленькая… вот и подумал: может, вы Елисавете Петровне все изложите?